Любовь, которую ты вспомнишь - Рина Сивая

Если бы я не знал, что именно эта женщина была моей женой, после вчерашнего вечера я узнал бы ее сам, просто из-за внутреннего ощущения, появлявшегося каждый раз, стоило только Анне Солер оказаться рядом.

Мной она воспринималась как нечто естественное. Как что-то, что было в моей жизни всегда.

Поэтому она говорила, а я слушал, но не слышал. И чем дальше шел разговор, тем меньше мне хотелось его прекращать. Но, увы, я не учел внешние факторы, и вечер пришлось закончить поздней ночью.

А после, добираясь домой, я снова и снова прокручивал в голове все, что узнал от Анны, и сопоставлял с тем, что мне уже было известно.

Она была искренней – вот первое, что я понял, выслушав ее версию нашей истории. Во многом рассказ совпадал с версией Хави, почти никак – с рассказами матери, но последнее уже не удивляло. Только все это меркло перед тем, как эта удивительная женщина говорила о нашем сыне.

Я был удивлен тем, сколько чувств Анна могла транслировать мне одним монологом. И покорен, что все эти эмоции она испытывала к ребенку, которого ей подарил я.

Не важно, какой женой была Ана для меня в те времена, которые теперь похоронены в глубинах моей памяти. Важно было то, что для моего ребенка она была прекрасной матерью – и за это я готов был боготворить эту женщину.

Она настоящая умница, что смогла, что не опустила руки, что не оставила малыша в роддоме или не лишила его жизни еще в утробе. Я искренне восхищался ее смелостью, и все больше недоумевал, почему моя мать не видела этого раньше, приписывая Анне совершенно другие качества. Разве мог человек так кардинально поменять за несчастные пять лет? Из отъявленной стервы превратившись в заботливую и любящую мать?

Я в это не верил. И матери своей больше не верил, собирался предъявить ей все, но позже, когда первые впечатления от ее предательства улягутся в моей душе. Я боялся, что совершу нечто непоправимое, если заявлюсь к Габриэлле Солер в ближайшее время. Поэтому планировал максимально ее игнорировать.

Но что игнорировать я никак не мог, так это собственную беспомощность. И, промучившись с консультантом по детским игрушкам еще минут десять, я сдался и заявил, что просто приду с сыном чуть позже. Пусть сам выберет то, что захочет. Мне показалось, что так будет правильнее, чем сейчас я куплю то, что Александр потом просто выбросит за ненадобностью. А уже в следующий раз я сам выберу ему такой подарок, который моего ребенка порадует.

Вероятно, именно из-за решимости узнать о сыне все как можно быстрее, я и приехал по нужному адресу значительно раньше оговоренного времени. Купил билеты и принялся ждать, расхаживая перед входом и пытаясь заниматься делами. Еще утром я перенес все запланированные встречи и совещания, освободив большую часть дня, хоть и знал, что дольше часа-двух в океанариуме просто делать нечего. Но уверенность, что лишним свободное время не будет, меня не покидала, и я в очередной раз поддался интуиции, ставшей моим лучшим другом за последние пять лет.

Попытка скрасить ожидание хоть чем-то проваливалась: я читал и не осознавал смысла прочитанного, перелистывал сообщения и не мог написать в ответ ни слова, настолько был взволнован предстоящей встречей с сыном. Как он отреагирует? Будет рад или расстроится? Поймет, или в его маленьком сердце уже поселилась обида?

Эти мысли терзали меня, не давали дышать, и каждые несколько минут я поглядывал на часы да входные двери, пытаясь хоть как-то приблизить момент икс. Опоздают ли они? Или Ана окажется пунктуальной? Почему-то мне хотелось верить во второе.

И ровно в тот момент, когда я очередной раз перевел взгляд на циферблат наручных часов, в океанариум вошли двое. Я не столько заметил их краем глаза, сколько почувствовал присутствие: женщина в легком и скромном светло-зеленом платье и малыш в разноцветных шортах и майке, шагающий с ней за руку. Они смотрели друг на друга, улыбались и о чем-то говорили.

А я понимал, что с этой минуты весь мой мир начинал отсчет с нуля.

Глава 36.

Диего Солер

Александр действительно был безумно похож на меня, если верить фотографиям из семейного альбома. Но даже не визуальное сходство заставляло меня верить, что это вышагивает именно мой сын. Я его чувствовал. Не знаю, как. Не знаю, почему. Но каждая клеточка моего тела отзывалась на его малейшее действие. На шаг, на поворот головы, на взмах рукой. Улыбку, так похожую на мою собственную.

Я не двигался с места. Не привлекал к себе внимание никаким другим способом, просто замер и смотрел на него – на них обоих, тех, кто по документам был моей семьей. Наслаждался теплом, что разливалось в душе от этой простой, казалось бы, картины. Но вот мой сын сделал еще один шаг, осмотрел все вокруг, скользнул взглядом по мне и дальше.

А после остановился, и мое время остановилось вместе с ним.

Голубые глаза смотрели точно на меня. Цепко, недоверчиво, но при этом уверенно. А тонкие брови чуть хмурились, когда Александр потянул свою маму за руку.

Как отреагировала Ана, я не видел – не мог оторвать взгляда от маленькой фигурки, остановившейся в каких-то двух метрах от меня. Пытался запомнить сразу все – каждую волосинку, залом на футболке, неровно завязанные шнурки. Мне жизненно важно было запомнить все – запомнить, чтобы никогда не забывать.

– Мам, а дед мороз исполняет желания только в новый год? – подняв взгляд на Ану, спросил мой сын.

Она улыбалась. Я не видел этого, но слышал улыбку в ее словах:

– Думаю, если ты вел себя достаточно хорошо, то он может исполнить заветное желание и не только на праздники. А что?

Один удар сердца, и я вновь оказался под пристальным голубым взглядом.

– Я просил у него, чтобы вернул мне папу. Кажется, мое письмо до деда мороза дошло.

Я не имел ни малейшего понятия, кто такой дед мороз и зачем отправлять ему письма, но это точно знала Анна – я слышал, как она всхлипнула, и видел краем глаза, как тут же прикрыла ладонью нос и рот. В ее глазах стояли слезы, но она все же нашла в себе