Собственность заключенного - Ядвига Благосклонная

Бахметов с шумом выдыхает, откидывает голову на сиденье и, зажмуривается, словно про себя считает.

— Две недели прошло, Дамир, — отбросив все игры, произношу. — Ты думаешь, я так быстро тебя забыла? И смогла бы так быстро с кем-то переспать?

— Я боялся, что ты забудешь, — хрипло шепчет, так и не открывая глаз. — Я о тебе ни на секунду не забывал.

От этого тихого искреннего признания перехватывает дыхание. Меня охватывает волнение, по коже бегут мурашки, а Дамир даже не дотронулся до меня.

— У нас мало времени. Мне скоро нужно будет уехать. Я кое-что у тебя оставил тогда в банке.

Ах, вот оно что… Значит, не ко мне приехал, а по делу…

Глава 30

Женя

— А, да, конечно, — стараясь скрыть обиду за безразличием, хмыкаю, устремляя глаза в окно.

— Пташка… — звучит надтреснутый голос Дамира, но я не реагирую. — Женька…

Нежные пальцы обхватывают мой подбородок и поворачивают голову к себе. Лицо Бахметова оказывается в считанных сантиметрах от моего.

Не понимаю, почему его лицо кажется уже таким… родным, что ли? Кривая полуулыбка, часто сведенные к переносице брови и даже неочевидная ямочка на подбородке.

— Я действительно приехал по делу, — неохотно признается, — но это не значит, что мне не хотелось каждый божий день бросить все к чертям собачьим и сорваться к тебе, — с жаром признается.

От его слов дух захватывает. Знаю, мужчины любят женщинам вешать лапшу на уши, но… Как тут не растаять? Когда любимый смотрит на тебя таким проникновенным взглядом, что тело охватывает огнем.

— Я чуть крышей не поехал, когда увидел как ты там ворковала с этим своим… — кривится, очевидно, сдерживая ругательства, — оператором. Руки бы оторвал козлу.

Дамир неожиданно перегибается через сидение, легко подхватывает меня под колени, и вот я уже сижу на нем верхом. Резко притянув за бедра к себе ближе, томно выдыхает в губы:

— Соскучился по тебе, моя пташка.

А затем целует. Рукой по-собственнически зарывается пальцами в волосы, наклоняет голову под нужным ему углом, углубляя поцелуй.

Целует с таким отчаянием, точно от этого зависит его жизнь. Нежность перемешивается со страстью и голодом. Мои ладони гладят его плечи, медленно опускаются к прессу, отчего из груди Дамира вырывается хриплый стон.

— Нужно остановиться, а то я не сдержусь, — тяжело сглотнув, шепчет в губы.

— Так может не нужно останавливаться? — с лукавой улыбкой предлагаю, бесстыдно ерзая на его коленях.

Моя провокация будит зверя. Уже через минуту мы оказываемся на заднем сидении. И я радуюсь, что на улице уже потемнело и что окна внедорожника тонированные. То, что мы вытворяем с Бахметовым не предназначено для чужих глаз. На моих бедрах остаются следы от жадных пальцев, а у него расцарапана спина от безудержной страсти, что нас охватывает. Мы тонем в водовороте острых чувств. Отдаемся друг другу без остатка, до последнего хриплого стона, до потери рассудка. Улетаем в нирвану.

Лежу на предплечье Дамира, выводя незамысловатые узоры на его груди. Мы молчим и наслаждаемся отведенным нам временем, потому что скоро снова придется расстаться… И от этого все мое нутро сжимается. Ощущение, будто от меня отрывают часть. Без него уже я не я.

— Я наблюдал за тобой эти дни. Ты похудела, — хмуро замечает, пересчитывая мои выпирающие ребра.

— Щекотно, — глупо хихикаю, хлопая его ладошкой по руке. — Я тебя не замечала.

— Ты и не должна была. В этом весь смысл слежки, — с лукавой улыбкой подмигивает.

— Зачем тебе следить за мной?

Теперь я действительно озадаченно смотрю на Бахметова. Действия этого мужчины невозможно предугадать. Возможно, поэтому меня к нему тянет как магнитом. Что сказать, любопытство сгубило кошку. Надеюсь, меня не постигнет ее незавидная участь.

— За тем, чтобы всякие ушлые операторы не подбивали к тебе клинья, — сверкнув недобрым взглядом, решительно отрезает. — Я не могу сейчас с тобой светиться. Мы и сейчас рискуем, пташка. Мои враги не дремлют, но я всегда рядом. Хочу, чтобы ты об этом знала, — нежно заправив прядь волос за ухо, произносит.

— Когда все это закончится?

Этот вопрос мучает меня уже две недели. Кажется, будто с того момента, как я переступила порог банка, моя жизнь разделилась на «до» и «после». Я могу сколько угодно себе лгать, но это не изменит того факта, что я часто вспоминала мужчину с серыми глазами. Мужчину, который как для грабителя был слишком обаятелен. В конце концов, преступник должен наводить ужас, а не вызывать трепет.

— Скоро, — утыкаясь носом в шею, хриплым голосом говорит. — Я поэтому и приехал. Мне кое-что нужно от тебя, пташка.

Вопреки словам руки Бахметова медленно двигаются к моим бедрам. Ласково их гладят, затем поднимаются к груди и принимаются ее чувственно ласкать. С губ срывается блаженный стон, и я чувствую что Дамир снова заведен. Резко остановившись, он тяжело сглатывает и с мученической болью выдавливает:

— Нам нужно остановиться. А то мы навсегда застрянем в этой машине.

— Ну и пусть! — игриво проведя плечом, хихикаю, на что Дамир не больно кусает меня за шею.

Мы еще немного заигрываем, не переставая друг друга касаться. Мне мало Дамира Бахметова. Хочу всего его.

— Так, пташка, одеваемся! — командным тоном отрезает, буквально с угрюмым выражением лица отрывая от меня руки.

Помогает мне надеть белье и свитер. Пока я справляюсь с юбкой и колготками, приводит себя в порядок. Кидаю взгляд на себя в зеркало. На голове воронье гнездо, губы припухли от поцелуев, на шее виднеются несколько засосов, которые теперь придется замазывать тональным кремом. Вот же дикарь!

— Вот зачем ты мне засосы понаставил?

— Чтобы всякие операторы знали, что тебе не скучно и не одиноко.

Гаденыш ни капли не раскаивается. Напротив выглядит до неприличия довольным, еще и лыбится, как Чеширский кот.

— Ты варвар, Бахметов!

— Не варвар, а собственник. Не хватало еще, чтобы всякие хмыри к моей женщине свои яйца подкатывали.

Сердце пробивает удар от слов «моя женщина». Мне до сих пор не вериться, что он приехал, что сейчас со мной, а не все это мираж или плод моей бурной фантазии.

— Так значит, ты ревнивый? — кокетливо взглянув на него из-под ресниц, воркочу.

— Сам в