Полукровка для звездных покорителей - Любовь Сливинская

— Вести это Примарху? — Алькиор скептически поднимает бровь. — Предстать перед ним с… булыжником?

Вайлен молча кивает, поддерживая его.

Воины протари позади них перешептываются, их лица выражают сомнение и легкое раздражение.

Никто не вмешивается, но их молчание — красноречивее любых слов.

А я стою и молча слушаю их спор, и вдруг меня пронзает осознание.

То самое пение, та вибрация, что заставляла каждую клеточку моего тела танцевать в унисон с пещерой и которая переплеталась с энергией моих мужчин… Она исчезла…

— Хорошо, — соглашается Алькиор. — Забираем находку и возвращаемся на Протаус.

И мы возвращаемся на звездолет — разочарованные и обманувшиеся.

Глава 55

Толстая перегородка шлюза с шипением закрывается за нами, отсекая таинственную тьму пещеры.

Воздух на корабле кажется густым от пережитого.

От той безграничной мощи, что еще звенит в клетках.

Но Алькиор не дает нам ни секунды на раздумья.

Его голос, властный и собранный, рубит тишину:

— Все по местам. Курс — на Протаус. Немедленно.

Мы взлетаем, и я прилипаю к иллюминатору.

Зеленая, ядовитая гладь планеты тхали быстро уплывает вниз, превращаясь в буро-зеленое пятно, а затем и вовсе исчезая в черноте космоса.

Прощай, боль, страх и это чувство потери…

— Пролетим по самой границе, — голос Алькиора сух и деловит. — Снизим риск столкновения с имперскими перехватчиками.

— Границе? — невольно переспрашиваю я, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

Вайлен, стоящий рядом, мягко касается моей руки, и его прикосновение тут же гасит тревогу.

— Не пугайся, маленькая. Это не линия на карте. Это область космической турбулентности, рядом с… — он ищет слова, — с чем-то вроде Кроличьей Норы. Она может быть непредсказуема: либо швырнуть корабль в неизвестную точку пространства, либо разорвать его на атомы.

Я киваю, хотя понимаю далеко не все.

Для меня все эти слова — как магия, сложная и опасная.

Но я смотрю на них — на Алькиора, на Дайонаса у навигационной панели звездных путей, на Вайлена рядом.

Мы стоим здесь вчетвером, плечом к плечу, и я чувствую не умом, а кожей — их спокойную силу, их абсолютную уверенность.

Мне не нужно до конца понимать.

Я доверяю. Я чувствую себя защищенной. Любимой.

Это не сказано вслух, но витает в каждом взгляде, в каждом мимолетном прикосновении к моей спине, в том, как они встают между мной и иллюминатором в черную бездну.

С ними я готова говорить о чем угодно, лететь куда угодно, лишь бы стоять вот так, в нашем общем кругу.

— На всякий случай гасим транспондер, — командует Алькиор. — Не светимся на радарах.

Тишина на мостике становится звенящей.

Даже привычный гул двигателей кажется приглушенным.

Звездолет плывет в полной темноте и тишине, как призрак.

Напряжение нарастает с каждой секундой, сжимая виски.

Я не дышу, кажется, не дышит никто.

И сквозь натянутую как струна тишину, сквозь шипение помех на связи вдруг врывается чужой, металлический голос:

— Неопознанный корабль в запрещенном секторе! Немедленно снизьте ход и идентифицируйте себя!

Я вздрагиваю от резкого голоса, сердце замирает. Но Алькиор спокоен, как ледяная глыба. Его голос звучит мерно и властно:

— Включай транспондер. Сбавляем ход.

Его взгляд скользит к Дайонасу. Тот, словно прочитав мысль, без лишних слов опускается на пол. Скрещивает ноги и закрывает глаза.

Дыхание замедляется — точь-в-точь как в тот первый день на Тарнарисе.

Я замираю, наблюдая.

— Неопознанный корабль, — голос Алькиора в микрофоне звучит с идеальной примесью скучной официальности, — мы направлены магистратом по следу беглецов с Тарнариса. Проводим зачистку периметра.

Я ничего не понимаю, но Вайлен наклоняется ко мне, и его губы почти касаются моего уха.

От его кожи пахнет озоном и чем-то диким, колким.

— Вся надежда на Дайонаса, — его шепот обжигает. — Он должен внушить им веру словам Алькиора.

Я поворачиваюсь к нему, и наши лица оказываются так близко, что я вижу каждую золотую искорку в его глазах.

Вайлен совсем не волнуется.

Наоборот, он улыбается и поблескивает глазами, словно это всего лишь игра.

— И Дайонас справится, — усмехается он, и его уверенность смывает мою тревогу как волна.

Раздается голос капитана перехватчика, уже менее уверенный, задумчивый:

— Получено… Подтверждаем вашу миссию. Проходите. Извините за задержку.

Связь обрывается.

Тишину на мостике разрывает общий выдох облегчения.

Алькиор коротко кивает Дайонасу, который уже открыл глаза, и мы снова устремляемся вперед, в зыбкую черноту границы.

Мы спасены. На этот раз.

Дайонас поднимается и встает рядом.

Я с восхищением смотрю на него:

— Какой ты молодец! Как ты смог это сделать?

Дайонас усмехается, довольный похвалой:

— Мои ментальные способности позволяют это делать.

— И ты мог бы заставить их сделать все что угодно?

— Нет, — смеется он, — все зависит силы воли существа на которое я воздействую. В этот раз кораблем управлял человек, и мне было не сложно…

Я краснею и игриво хлопаю его ладошкой по мощному плечу. пп — пп

— Хочешь сказать, что люди легко внушаемы?

Мы смеемся втроем.

— И ты мог бы заставить меня? Сделать то, что тебе хочется?

Он отвечает мне таким пронзительным взглядом, что я вспыхиваю.

— Нет, Настя, тебя не могу ничего заставить сделать, — отвечает Дайонас, и его голос становится хриплым от возбуждения.

— Займите места, — прерывает нас Алькиор. — Начинаем ускорение. Поговорим совсем скоро все вместе — на подлете к Протаусу…

И это спасает меня. На этот раз…

Глава 56

Сердце колотится так громко, что, кажется, его отлично слышно даже сквозь пронзительный вой ветра и торжественные ритмы огромных барабанов.

Мы стоим у спускаемого трапа, а перед нами простирается Протаус — родина моих мужчин встречает нас торжественно и сурово.

Ледяная, сияющая бело-голубая планета.

Воздух искрится от мириад ледяных кристаллов, парящих в нем.

Бьет в лицо колючим, морозным, но невероятно чистым дыханием.

Вдали, под куполом из переливающихся северных сияний, высится город из словно бы выточенный изо льда и светящегося камня.

И отовсюду на нас смотрят они. Протари.

Сотни, тысячи могучих воинов и их семей.

Их лица суровы, но в глазах — нескрываемое уважение, радость и жгучее любопытство, устремленное прямо на нас.

Я невольно отступаю на шаг.

И тут же чувствую теплое, твердое