Бойфренд в наследство - Линдси Левитт

– Тогда расскажи им о своей работе в «Ангельских садах». Или о катании на ледышках. Или о любой другой из несчетного числа твоих глупых выходок, которые тебе сходят с рук.

– Ты это серьезно? Мне ничего не сходит с рук. Отцу и матери нет до меня дела. Может, только судимость заставит их обратить на меня внимание. Я для них источник раздражения, досады и неприятностей.

– Судимость? Ты драматизируешь.

Брат сунул палец в маленькую дырочку в своих темных костюмных брюках.

– По мнению психотерапевта Уитни, лучше со стороны казаться панком, чем держать все в себе. Отец с матерью знают, как я отношусь к тем или иным вещам, и понимают, что я чувствую, потому что я это показываю. А ты… все думают, что у тебя все зашибись. А на самом деле ты скрываешь и свои отношения с Даксом, и все эти проблемы с часовней… Да мало ли чего еще, о чем и я не знаю. Расскажи им или покажи, что ты чувствуешь, иначе ты однажды просто взорвешься.

– Я не бомба.

– Тик-тик-тик, – Джеймс растопырил пальцы. – Бах! И нет нашей Холли.

– Ладно. Расскажу. – Мне захотелось стукнуть братца. – После церемонии.

А церемония практически закончилась. Гости стали метать друг в друга перья, и маме пришлось вмешаться, потому что они буквальном смысле замусоривали национальный парк.

– Эй, вы все! – заорал жених. – Садитесь в автобус. Черт подери, я только что женился.

Наконец нам удалось всех утихомирить и отправить обратно в город. И очень вовремя. Потому что отец невесты и мать жениха уже начали строить друг другу глазки.

– Ты так и не сказала родителям, – укорил меня Джеймс, когда мы вылезли из маминой машины.

– Заткнись. И без тебя знаю. Расскажу.

– Рано или поздно они все равно все узнают. Я хочу сказать – Ленор в курсе. Честно говоря, я удивлен, что она еще не проболталась. – Джеймс поковырял в носу. – А у меня, кстати, еще хранится фотка с твоей вымазанной в крови мордашкой.

– Теперь ты мне угрожаешь?

– Я тебе не угрожаю – я тебя мотивирую. Хоть раз предстань перед ними не идеальной.

Я уставилась на брата. Солнце уже село, на улице заметно похолодало. На его мальчишеском лице едва проглядывали зачатки усов.

– А ну-ка… брысь в машину. И не вздумай порулить.

Я пошагала по камням и полыни. Ну почему? Почему я должна что-то рассказывать родителям, когда они мне не рассказывают ничего? Они на другом склоне холма складывали ширму, и их голоса разносило во все стороны отлетающее от стены каньона эхо. Звуки были резкие, лязгающие, металлические. Мама с папой ссорились?

– Эти выездные церемонии нелепы до смешного, – заявил отец. – Не могу поверить, что ты сказала на это «да».

– Это придумала и реализовала твоя дочь. А что сделал ты, чтобы спасти наше дело? Пальцем о палец не ударил.

Отец бросил свою створку ширмы, и ему в лицо взвихрилась пыль:

– Что сделал я? А кто здесь фотографировал?

– У тебя на все одно оправдание! «Я не смогу прийти домой на ужин. Фотографирую». «Я не могу выплатить алименты, потому что фотографирую». «Я никогда не добьюсь большего в жизни, потому что фотографирую».

– Ах вот в чем наша проблема. У меня есть реальная работа, и я поддерживаю твоих детей…

– Я бы не назвала те жалкие гроши, что ты на них даешь, поддержкой, – мама схватилась за ширму и начала складывать ее сама, сдувая с лица выбившиеся из ее хвоста волосы. – Это шутка.

– Вот! Вот почему я ненавижу эти выездные свадьбы. Мне невыносимо находиться рядом с тобой, когда ты такая, – отец вытер запачканные руки о штанины своих темных джинсов. – Надеюсь, наша фирма разорится, потому что мне невыносимо видеть тебя каждый день.

– Мне тоже невыносимо видеть тебя каждый день! – вскричала мама.

«День-день-день», – передразнили ее скалы. Мама не кричала. Это была не она. Это были не мои родители.

– Зачем ты устраиваешь тут сцену? – рыкнул отец.

– Ты начал, не я. И мы посреди пустыни.

– Это потому, что ты захотела организовать выездную свадьбу! – рявкнул отец, и круг замкнулся.

– Эй, вы! – окликнула я родителей.

Они замерли. Отец передернул плечами, а потом улыбнулся мне. Но я уже поняла, насколько неискренней была эта улыбка. Отрепетированной. Все отцовские улыбки притворные. За ними не слышится смех. По крайней мере, когда он с нами.

– Как давно ты там стоишь?

– Только что подошла, – соврала я. – Мы с Джеймсом сидели в машине.

Мама поправила свой хвост. Поднявшаяся вокруг родителей пыль облепила всю их одежду – в доказательство того, что они тут были и успели поругаться.

– А мы с папой решили, что неплохо нам всем заехать в кафе-мороженое.

– А-а… Ну да. Я за.

Они ненормальные. Зачем разыгрывать передо мной этот спектакль? Ради меня? Зачем нужно так долго и старательно притворяться, будто вы счастливы, когда вы не счастливы? – спросил бы у них Джеймс. А еще он бы посоветовал им говорить и делать то, что им хочется, чтобы быть в мире с собой и другими.

Я не сказала и не посоветовала им ничего. Я никогда этого не делала.

– Обойдемся без мороженого. У меня полно работы, – буркнула я. – Я подожду вас в машине.

– Хорошо! Мы скоро подойдем, – откликнулся отец.

Я оставила их складывать стулья и собирать поломанные перья. А сама вернулась к машине, села и хлопнула дверцей с такой силой, что Джеймс удивленно вскинул брови:

– Они что, рассердились?

Я опустила козырек и посмотрелась в зеркало. Мое отражение моргнуло. Глаза работают. Чему я стала свидетельницей… это уже случилось.

– Нет… Они… ругались… когда я подошла… кричали друг на друга.

– Из-за чего? – оживился брат.

Сколько раз я смотрела на родителей и задавалась этим вопросом. А может, они давно не ладят между собой, а мы этого не замечали? Может, они разлюбили или вообще не любили друг друга? И все их милое воркование и вежливое обхождение было наигранным? Может быть, они просто старались вести себя по-взрослому?

– Я думаю… из-за того, что они развелись. – Я нашла в зеркале лицо Джеймса. – Или потому, что… люди ссорятся?

– И ты не рассказала им о Даксе? Они не из-за этого разругались?

– Нет. Я подошла в разгар их ссоры. – Я убрала с лица челку. – Они ругались просто ради того, чтобы ругаться.

Джеймс откинулся на спинку сиденья; по его лицу пробежала улыбка:

– Значит, они ругаются, да?

– Это ужасно.

– Это здорово!

Что хорошего в ссорах родителей? Я подняла козырек;