Наставница для наследника престола - Елена Александровна Романова

Он ходит по кабинету, заложив руки в карманы брюк и насупив плечи. Ждет. И злость едва не выплескивается из него, когда Нил припадает на колено и склоняет голову.

— Я не имел возможности сообщить, ваша светлость, — говорит он. — Леди Лейн просто вышла из пансиона, купила билеты на поезд и собралась уехать…

— Просто вышла… просто купила… — раздраженно цедит Аарон: — В городе всюду мои шпионы и люди Бейтса, а она просто расхаживает по улицам и делает, что хочет. Так, Нил?

— Она очень изменилась, милорд.

— Неужели? — Аарон вновь выходит из себя.

Там, где упоминалось имя Неялин Лейн, проходила грань его терпения. Он мог сколько угодно поучать Кайла, быть равнодушным в любых вопросах, но, если дело доходило до этой женщины, он умирал мгновенно, становясь лишь яростью и тьмою.

— Все это время она работала в лазарете при бесплатном пансионе для девочек-сирот, — говорит Нил.

Работала.

Аарон знал это. Но теперь, из уст кого-то другого, это звучит чудовищно. Аристократка, наследница древнего рода, работала.

Ра-бо-та-ла.

Герцог больше ничего не хочет знать. Вернее, хочет. Но пусть эта женщина ему исповедуется. Расскажет все сама. Пусть жаждет его помощи. Пусть будет беззащитна. Он все исправит. Кто, если не он?

Аарон проводит ладонью по подбородку — даже не побрился сегодня. Это не должно быть важно. Но он думает и об этом.

— Морис, — наконец хрипло говорит он. — Предупреди ее. Завяжи ей глаза и усади в кресло. Ей нельзя на меня смотреть. Нельзя снимать повязку.

А ему можно.

Он будет смотреть.

И плевать, какая она — толстая, низкая, рыжая. Сейчас это абсолютно неважно.

Когда Морис возвращается и докладывает, что леди Лейн уверила, что не станет подглядывать, но не позволила завязать ей глаза, Аарон теряет остатки благоразумия. И себя теряет. Он просто идет в приемную, весь напряженный, словно пружина. Его сердце учащенно качает кровь.

У двери он не медлит ни секунды. Толкает так, что дверь ударяется о стену и начинает гудеть.

Мысли разом покидают голову, когда он видит силуэт девушки у окна.

Замирает, как вкопанный.

Глава 27

Аарон шумно втягивает воздух. Разочарование затапливает разум, и ярость поднимается молниеносно.

Это не она.

Не его Неялин.

Ему подсунули кого-то другого. Стройную, фигуристую, аппетитную девушку с тугой косой темно-медных волос. Одетую в простое черное платье. С красивыми бледными кистями, которые так выгодно контрастируют с ее одеждой. С длинной, беззащитной шеей.

— Повернись, — с холодной злостью приказывает Аарон.

Незнакомка поворачивается — глаза плотно закрыты. Ресницы черные и пышные. Кожа нежная и бледная, лишь на щеках обозначен легкий румянец, а губы и вовсе кажутся обкусанными. Такими… томно зацелованными.

Кто ее сюда послал?

Эти выпавшие из косы пряди у лица… такие по-женски игривые.

Очертания ее груди и бедер дают пищу для фантазии.

Аарон впечатлен. Давно он не видел таких хорошеньких женщин.

Но это не то.

Ему нужна та самая Неялин. Другая — нет.

— И что мне с тобой делать? — спрашивает он жестко. — Выбирай себе наказание. Но сперва потрудись объясниться, иначе я потеряю терпение и придумаю что-нибудь на свой вкус. Королевские палачи ценят мою фантазию.

Кажется, она слегка вздрагивает. Еще бы, его тон напугает кого угодно.

— Хорошо, милорд, — звучит ее твердый голос, и Аарон летит в бездну.

Она? Та, что была с ним в Арвале?

Он никогда бы не спутал ее голос ни с одним другим.

— Черт, — вырывается у него несдержанно. — Кто ты, дьявол, такая?

Герцог не может совладать с собственной сутью. Все бушует в нем. Он едва находит точки опоры. А она и бровью не ведет:

— Неялин Лейн, милорд.

— Не лги мне, проклятье!

Это невозможно. Что за насмешка?

— Это правда, — она вытягивает руку и задирает рукав отточенным движением, будто делала это много раз. — Думаю, виной всему сила, которая во мне проснулась. Но моя внешность ничего не меняет. Я — это я. Вот, посмотрите, — она подносит свои длинные пальчики к пуговицам на горловине и начинает расстегивать платье.

Аарон снова запускает пальцы в волосы, ощущая, как его бросает в жар.

Женщина вытягивает цепочку, на которой висит кулон — амулет рода Лейн.

— Какие вам еще нужны доказательства? — спрашивает она.

Дурочка.

Пришла к мужчине, который ею болен.

Добровольно.

Вот такая — другая.

И Аарон смотрит на расстегнутый ворот, обнаживший ключицы и пульсирующую жилку на шее. Молочная нежная кожа. Беззащитная. И его желания — мужские, ненасытные — превращают его в пленника. Он не властен над собственным взглядом, мыслями, реакциями тела.

Он медленно отступает, садится в кресло и смотрит на Неялин издалека. И слов больше нет — и, кажется, не надо.

— Позвольте мне стать наставницей Кайла, — говорит она. — Я готова пройти проверку.

Чеканит, словно новобранец. Подбородок вздернула.

Ей двадцать, и она потрясающе хороша. В ней не осталось и следа от той девицы, которую он видел в королевском парке несколько лет назад.

— Какой у вас дар, леди Лейн? — спрашивает Аарон, подпирая рукой подбородок.

Лениво и расслабленно.

Вздор! Он напряжен до невозможного.

— Я могу исцелять любые раны.

— Любые?

— Да.

Поднимается, подходит к столу, распахивает верхний ящик и находит нож. Безмолвно рассекает ладонь.

— Покажи, — берет ее руку, накладывает ее ладонь на свою.

— Боже… что это?

— Быстрее, если не хотите, чтобы я истек кровью, — говорит он почти безразлично.

Она сглатывает. На ее лбу появляются недовольные морщинки. Закусывает губу.

Проклятье…

Этот рот надолго приковывает к себе внимание Аарона, но, когда под пальцами Неялин возникает золотистое сияние, он на секунду отвлекается. Рана затягивается, оставляя после себя лишь приятное тепло.

— Потрясающе, — произносит герцог. — Редкий дар. А теперь, Неялин, отпустите свою суть. Я хочу вас почувствовать.

Еще как хочет. Всем своим существом, той темной стороной, которая едва поддавалась контролю.

— Отпустить? — переспрашивает леди.

— Этому учат любого одаренного.

Секундная заминка, и Неялин удрученно выдыхает:

— Я не умею.

Аарон выгибает бровь. Уголок его губ нервно подрагивает — смешно.

— Не умеете?

— Стыдно признать, но совершенно, — отвечает она.

— Тогда стойте смирно, — говорит он строго, скорее для того, чтобы не дернулась, не испугалась. — Я