Любовь на проводе - Б. К. Борисон

— Оригинальный способ провести рекламную паузу, — комментирует она.

Люси отталкивается, я ставлю её на пол, всё ещё листая сообщения. В её почтовом ящике сотни писем, и половина — откровенно неприемлемые. Хуже всего, что все они прочитаны. Она смотрела на этот мусор.

— Эйден, — продолжает Мэгги, — ты сегодня собираешься вернуться в эфир?

Не отвечаю на её сарказм и протягиваю телефон ей.

— Я думал, ты настроила фильтры на этом аппарате.

— Это не проблема, Эйден, — фыркает Люси.

— Это огромная чёртова проблема, — срываюсь я.

Она вздрагивает, и я глубоко выдыхаю:

— Прости. Так быть не должно.

Мэгги выхватывает телефон, пролистывает экран:

— О чём ты? — спрашивает тихо.

Через минуту бурчит:

— Включи что-нибудь, а то у нас «мёртвый эфир».

Я фыркаю и автоматически нажимаю на пульт. В наушниках звучит металлический голос Шанайи Твейн52.

— Давно это длится? — спрашивает Мэгги, глядя на Люси.

Люси трёт мочку уха:

— Пару дней, — бормочет.

— Дней?! — я не сдерживаюсь, голос срывается, и она снова морщится.

Я начинаю тереть грудь тыльной стороной ладони, ощущая холод цепочки на шее.

— Ты получаешь такие сообщения уже несколько дней?

Неужели всё началось в баре? Когда она сидела одна в ресторане? Сидела и читала это? Люси на мгновение ловит мой взгляд, затем уводит глаза к пачке мятных конфет, что у неё в руках. Достаёт одну.

— Наверное, мои слова про «минимальные усилия» со стороны партнёров кого-то задели, — тихо признаётся она.

— Эйден говорил куда более резкие вещи, — сухо замечает Мэгги, не отрываясь от телефона и хмурясь. — Вспомни хотя бы, как он в прямом эфире обозвал кого-то дураком.

— Это было всего один раз, — мямлю я, хотя понимаю, что она права.

В эфире я и правда не раз сболтнул глупости, но никто прежде не грозился «заткнуть мне рот».

Мэгги тяжело вздыхает, гасит экран телефона и тихо говорит:

— Ладно, урок усвоен. Больше никаких сообщений. Прости, Люси, что тебе пришлось с этим столкнуться.

Люси лишь пожимает плечами:

— Меня не трогает хрупкое мужское эго. — Она бросает на меня взгляд. — Без обид.

— Никаких обид, — отвечаю я.

Внутри всё ещё бурлит злость — крепкая, как глоток виски, от которой кружится голова.

— Мы можем пожаловаться? Может, устроим им маленький фейерверк?

Улыбка трогает её губы, и злость немного стихает.

— Никто не должен слать тебе подобное дерьмо.

— Я сама с этим разберусь, — уверенно заявляет Мэгги.

— Но я…

— Я сказала, разберусь, — перебивает она стальным тоном. — И, поверь, это доставит мне огромное удовольствие. Решить эту проблему — значит сделать этот месяц в тысячу раз лучше. — Она щёлкает меня по лбу. — А теперь марш в эфир. Если злость не пройдёт, дам тебе бейсбольную биту — развлечёшься с тем диваном на задней парковке.

— Он всё ещё там?

— Да. Еноты его обожают.

Мэгги уходит, оставляя за собой шёлковый след аромата, идеальную прямую линию волос и звонкий перестук каблуков. Перед моим лицом возникает шоколадка.

— Конфетку? — спрашивает Люси.

Я беру и кладу в рот. Она протягивает ещё одну.

Я беру и вторую.

— Почему ты ничего не сказала? — спрашиваю уже с третьей шоколадкой во рту. Злость постепенно отступает в тень.

Люси пожимает плечами:

— Потому что для меня это не было чем-то важным.

Я открываю рот, чтобы возразить, но она прикрывает его ладонью. Брови у меня взлетают вверх.

— Именно для меня это не было важным, Эйден. Это не первый раз, когда я получаю нежелательные комментарии от мужчин. Ты серьёзно думаешь, что, будучи женщиной-механиком, я с таким не сталкивалась?

Она убирает руку.

— Многим мужчинам не нравится, когда женщины лезут в их машины. Но мне плевать на их мнение. Я в порядке.

— Ты уверена?

— Да, — спокойно отвечает она, закидывая в рот мятную шоколадку и улыбаясь.

Я вглядываюсь в её лицо, пытаясь уловить хоть тень сомнения, но вижу лишь яркий взгляд, румянец на щеках и губы, от которых я теряю голову. Она тянется к наушникам.

— Нам, наверное, стоит перестать крутить Шанайю Твейн.

— Всем нравится Шанайя Твейн.

— Но не одна и та же песня три раза подряд, — усмехается она.

— Спорный момент.

Неохотно возвращаюсь к звонкам. Они стали немного лучше, чем в начале эфира, но не сильно: большинство пытается доказать Люси, что она не права, или же рассказывает свою печальную историю. Кажется, сегодня мы — самое унылое шоу на волне, и я всё чаще думаю: а вдруг Люси после этих двух неудачных свиданий просто махнёт рукой?

Одна мысль о том, что я снова останусь в кабинке один, слушая, как Шарлин заказывает шесть яичных роллов, потому что до сих пор не поняла, что это не китайский ресторан, заставляет меня схватить ещё одну мятную шоколадку. Без Люси — без конфеток. Без её каракулей на полях блокнота с надписью «Лицо попроще». Без мёдового голоса у уха. Без аромата ромашек и моторного масла.

Без тех мимолётных прикосновений, которые я выдаю за случайность.

Если Люси решит, что всё закончено, я, скорее всего, больше её не увижу.

— Похоже, Эйден забыл, где он и что делает, — Люси тыкает меня ручкой «Струн сердца», и я понимаю, что провалялся в своих мыслях почти весь эфир. — Добро пожаловать на «Струны сердца». Спасибо, что позвонили.

Она широко раскрывает глаза, глядя на меня. Я отвечаю тем же.

«Что?»

Она наклоняет голову.

«Что?»

Я киваю: «Всё нормально».

Кроме чувств, которых не должен испытывать, снов, которых не должен видеть, и оправданий, которых не должен придумывать. Мне нравится Люси. Нравится так, что в груди будто туго затянут ремень — дышать трудно, когда её нет рядом. Я строю планы, которых не должен строить.

Люси смеётся, и это вырывает меня из мыслей. Парень на линии сказал что-то глупое, и она светится, как фейерверк.

— Худшая шутка, что я слышала, — произносит она, но всё равно улыбается.

Смотрит на меня из-под лобья, и улыбка постепенно гаснет. Всегда так — я заставляю её улыбку исчезать. Хмурюсь.

— И это многое значит, потому что я не уверена, что Эйден вообще умеет шутить.

— Умею, — бурчу я.

Не часто, но бывает. Парень на линии — Оуэн, Оливер… что-то на «О» — говорит Люси, что у неё красивый смех, и я замечаю, как её щёки наливаются румянцем.

Я чувствую себя ревнивым ребёнком, который прячет любимую игрушку в углу класса.

— У тебя есть причина звонить, Отис? — резко бросаю я.

Люси вопросительно поднимает бровь, но я делаю вид, что