Любовь на проводе - Б. К. Борисон

меня. Выдохнув, я беру её пальто, закидываю его на руку и осторожно веду её к выходу. Она слегка покачивается, пока мы пробираемся сквозь толпу, и лишь на мраморных ступенях перед «Мошенничеством» я останавливаюсь.

Она смотрит на меня сонными, чуть затуманенными глазами; в лёгком наклоне головы читается немой вопрос.

Я опускаюсь на нижнюю ступень и, бросив взгляд через плечо, говорю:

— Запрыгивай.

— Что? — она моргает.

— В этих туфлях по брусчатке ты не пойдёшь. — Я чуть наклоняюсь вперёд. — Запрыгивай.

— На спину?

— Да.

— Ты упадёшь.

— Не упаду.

Она прикусывает губу, и мне приходится сглотнуть, чтобы сдержать тихий, глухой стон, рвущийся изнутри.

— Люси, я тебя не уроню. Давай, поехали домой.

— Могу и босиком пройтись, — неуверенно предлагает она.

— Ага, по улицам Балтимора в марте. Отличная идея. — Киваю вперёд. — Давай, садись.

— Ты командуешь.

— И не скрываю, — отвечаю я.

Она чуть смущённо отводит взгляд, но я замечаю, как она переступает с ноги на ногу.

— Ладно, — наконец соглашается она.

Люси обхватывает меня за плечи, прижимаясь животом к моей спине, её колено упирается в бок. Это либо лучшее, либо худшее из моих решений — потому что, поднимаясь, я хватаю её за крепкие, гладкие бёдра, и каждый шаг заставляет её шевелиться.

Она кладёт подбородок мне на плечо, довольно вздыхает и переплетает руки у меня на груди. Мне отчаянно хочется провести её ладонь ниже, под футболку, почувствовать тепло кожи о кожу.

— Хорошо, — тихо говорит она.

Можно ли умереть от ощущения женских бёдер? Пожалуй, да. Сейчас это кажется вполне вероятным.

— Да, — отвечаю я. — Хорошо.

«Струны сердца»

Комментарий от пользователя @ПридурокИзБалтимора78: «Поддерживаю петицию: “Струны сердца” должны выходить по субботам. Я обязан знать, что будет дальше».

Глава 18

Люси

Я просыпаюсь, уткнувшись лицом в диван, во рту пересохло, а головная боль масштаба небольшого европейского государства. На плечи аккуратно наброшено одеяло, на ногах — носки. Аплодирую своей пьяной версии за предусмотрительность: всё же удалось устроиться поудобнее, прежде чем отключиться прямо в гостиной.

Воспоминания о вчерашнем всплывают обрывками. Я сижу одна в ресторане. Женщина и её суп. Эйден Валентайн, бегущий по тротуару в ореоле жёлтых уличных фонарей. Крошечный бар с липким полом и музыкальным автоматом в углу. Ски-бол. Мои руки на его шее. Улыбка Эйдена, медленно, шаг за шагом расползающаяся по лицу. Широкая ладонь, сжимающая моё голое бедро.

Моргаю — и меня будто окатывает ледяной водой. Подушка подо мной вдруг шевелится и издаёт недовольный звук. Я визжу, теряю равновесие и с глухим стуком сползаю на пол.

Над краем дивана появляется лицо Эйдена — волосы восхитительно взъерошены, глаза прищурены, на щеке — вмятина от подушки. Мы застываем, глядя друг на друга, секундную вечность в сонном замешательстве.

— Люси? — он трёт затылок, и волосы встают ещё более хаотично.

Его взгляд скользит вниз, к моим ногам, всё ещё спутанным в одеяле, которое, похоже, затянулось вокруг моей талии как петля. Он моргает медленно, с трудом фокусируя взгляд.

— Ты в порядке?

В порядке настолько, насколько вообще можно быть, проснувшись распластанной на мужчине, который, между прочим, должен помогать мне искать мою единственную любовь.

— В порядке, — выдыхаю тоненьким голосом и принимаюсь выбираться из плена флиса.

Не помню момента, когда решила превратить Эйдена в подушку.

Он снова щурится, моргает, а я думаю, что несправедливо быть настолько милым сразу после пробуждения.

— Ты сама попросила меня остаться, — поясняет он сиплым от сна голосом, протягивая руку, чтобы помочь распутать этот чёртов узел. — А потом затащила на диван. Ты… пугающе сильная.

Смущение обжигает от шеи до щёк. Я в ужасе. Даже хуже — в панике. Я знаю, что в нетрезвом виде становлюсь чрезмерно ласковой: Грейсон называет меня «монстром обнимашек».

Возможно, моё тело просто компенсирует хронический дефицит прикосновений. Но никогда раньше это не становилось проблемой… до того момента, как я, словно морская присоска, прилипла к Эйдену Валентайну.

Освободившись от одеяла, швыряю его ему на колени и отступаю к другому концу гостиной.

Мне нужно пространство. И подробнейший отчёт о том, что ещё происходило прошлой ночью. Обрывки слишком туманны. Медленный танец в темноте. Мои пальцы в его волосах. Любопытство — хороши ли на вкус его губы так же, как я думаю. Я, прижимающая его к дивану. Мои губы у впадинки его шеи, тихий шёпот: «Останься, пожалуйста, ты отличный…»

— Господи.

Его пальцы в моих волосах, низкий, убаюкивающий голос: «Хорошо».

— Я тебя целовала? — срывается у меня. Перед глазами — размытая картинка: наши носы едва касаются, желание поцеловать его… а потом пустота.

Эйден продолжает моргать — сонный, взъерошенный, в белой тонкой футболке, под которой угадывается линия плеч. Он касается ладонью золотой цепочки на шее, и мышцы на руках перекатываются, отвлекая моё внимание.

— Что? — переспрашивает он.

— Я тебя целовала? — повторяю медленнее, пытаясь придать голосу спокойствие, которого нет.

Уголки его губ предательски дёргаются. Я готова метнуть подушку в эту ухмылку.

— Нет, — отвечает он, откидываясь на спинку дивана, широко раскинув колени и зевая так, что я, кажется, издаю странный звук.

Слишком много кожи. Слишком много мышц. Мой привычный иммунитет к подобным вещам бесследно исчез.

— Но приятно знать, что ты об этом думала.

— Эйден, — одёргиваю я его.

Неясно, за что именно. Может, за то, что прав. Я ведь думала. Иногда. Пару раз. Ну… максимум семь.

— Люси, — в тон мне отвечает он, в глазах пляшет смех.

— Не флиртуй со мной.

Утренний свет, прорывающийся сквозь витражи на фасаде моего дома, мягко размывает его привычные защитные барьеры.

Он смотрит на меня с ленивым весельем:

— Я уже флиртую с тобой.

— С каких пор?

— С тех пор, как сделал не слишком прозрачный намёк на оральную хирургию. Плюс-минус пару часов.

— Правда? — я даже моргаю от неожиданности.

Он кивает, снова зевая, а потом, напряжённо обмякнув на диване, добавляет:

— И ты флиртуешь в ответ.

— Я? — хмурюсь я.

Он снова кивает. И я невольно думаю о том особом тепле, которое чувствую каждый раз, заходя в его любимую кабинку в «Струнах сердца». О том, как жду его появления. О лёгком адреналине, когда поддеваю его за вездесущие толстовки и тёмные джинсы, за стикеры с напоминаниями, за безнадёжный музыкальный вкус. Он дважды поставил Hoobastank47. И я уверена — это не случайность.

— Может, нам стоит… перестать? — предлагаю.

Он смотрит прямо, лицо трудно прочесть:

— Да. Наверное, стоит.

— Потому что мы несовместимы, — торопливо поясняю. — Потому что я ищу серьёзные отношения, а ты…

— А я не