Двор Ледяных Сердец - Элис Нокс

– Куда? – Голос прозвучал хрипло. Горло пересохло за ночь.

– Узнаешь. – Медоволосый шагнул в комнату, доски скрипнули под тяжёлым сапогом. – Идём добровольно или несём?

Угроза была явной. Прямой. Без прикрас.

Я медленно встала, босые ноги коснулись холодного каменного пола. Мурашки пробежали по ногам, по рукам.

Они взяли меня с обеих сторон – не грубо, но крепко. Пальцы обхватили локти, как железные браслеты. Тёплые. Сильные. Неумолимые.

Коридор был широким, залитым утренним светом из высоких арочных окон. Пыль танцевала в золотых лучах. Стены украшены гобеленами – летние сцены, танцы под деревьями, пиры с фруктами и вином. Пол – полированный мрамор, тёплый под ногами от солнца.

Мы шли долго. Повороты. Лестницы – вниз, потом вверх. Ещё коридоры, ещё окна. Я пыталась запомнить путь, но всё сливалось – слишком много поворотов, слишком похожих стен.

Дворец был огромным – лабиринтом из камня, света и красоты, созданным, чтобы сбивать с толку.

Наконец мы остановились перед двойными дверями.

Высокими – почти до потолка. Резными, из светлого дерева, украшенными золотом. На створках были выгравированы цветы, лозы, женские фигуры, сплетённые в танце – обнажённые, изящные, сливающиеся друг с другом в вечном движении.

Темноволосый стражник толкнул дверь – одной рукой, легко.

Она распахнулась бесшумно, несмотря на вес.

И я замерла на пороге, хватая ртом воздух.

Гарем.

Это был гарем.

Огромное помещение – зал, но не похожий на тронный. Интимный. Роскошный. Залитый мягким золотым светом, который струился сквозь высокие окна, затянутые полупрозрачными занавесками цвета мёда. Свет был тёплым, обволакивающим, почти осязаемым.

Стены из белого мрамора, украшенные фресками. Пол застелен коврами – мягкими, пушистыми, разных оттенков персикового, золотого, изумрудного.

По всему залу расставлены низкие диваны, обитые бархатом и шёлком – золотым, розовым, зелёным. Подушки – горы подушек, расшитых жемчугом, бисером. Столики из резного дерева, уставленные фруктами. Графины с вином, сверкающим рубиновым. Сладости на серебряных тарелках.

И женщины.

Десятки женщин.

Они возлежали на диванах, сидели на подушках, стояли у окон. Разговаривали – голоса мелодичные, как пение птиц. Смеялись – звонко, как колокольчики. Расчёсывали волосы, ели фрукты, играли в какую-то настольную игру с фишками из слоновой кости.

Одежда была лёгкой, соблазнительной – шёлковые платья с глубокими вырезами, обнажающими грудь почти до сосков. Полупрозрачные туники, сквозь которые просвечивала кожа, контуры тел.

Волосы распущены или заплетены в сложные косы, украшенные живыми цветами – розами, лилиями – жемчугом, золотыми нитями, бисером.

И красота.

Невыносимая, нечеловеческая красота.

Фейри всех видов: с кожей изумрудно-зелёной, тёмной как кора, серебристой, лавандовой. Волосы цвета мха, белоснежные косички, сиреневые волны. Глаза без зрачков – золотые, янтарные, белые светящиеся. Они смеялись, ели виноград, перебирали украшения, играли на лютне. Каждая – уникальная, неземная, прекрасная.

Среди них выделялись трое людей.

Блондинка с фарфоровой кожей и голубыми глазами – классическая красота. Темноволосая с оливковой кожей и кукольными чертами – юная, смеющаяся.

Рыжая с веснушками и зелёными глазами – задумчиво листающая книгу. Все три невероятно красивы – той редкой, совершенной красотой, что встречается раз на миллион.

Конечно, он выбирал только самых красивых. Самых редких. Жемчужины среди смертных. Коллекция.

Разговоры стихли, когда я вошла.

Все головы повернулись. Движение было одновременным, как у стаи птиц. Сотни глаз уставились на меня.

Звон браслетов замолк. Смех оборвался. Даже струны арфы перестали вибрировать.

Тишина.

Фейри рассматривали меня с любопытством – головы наклонены, глаза прищурены, изучающие. Как диковинку. Новую игрушку в коллекции.

Люди смотрели по-другому.

Блондинка сжала кулаки на коленях так сильно, что костяшки побелели. Лицо напряглось, мышцы на шее проступили. В голубых глазах сверкнула ревность – острая, плохо скрытая, горячая, как удар ножом.

Темноволосая перестала улыбаться. Лицо стало маской. Посмотрела на меня оценивающе – с головы до ног, медленно, взвешивающе – потом отвернулась, поджав губы. Виноградинки выпали из пальцев, покатился по столу.

Рыжая закрыла книгу с глухим хлопком. Села, откладывая том в сторону. Глядя на меня с нескрываемым интересом и чем-то похожим на жалость. Или предупреждение.

– Новенькая? – Зеленокожая фейри наклонила голову, голос мелодичный, как пение малиновки. Улыбка была любопытной, не враждебной.

– Похоже на то, – ответила темнокожая фейри у окна, не оборачиваясь. Продолжала расчёсывать волосы. – Король снова нашёл игрушку.

Слово "игрушка" прозвучало легко, обыденно. Как "яблоко" или "стул".

– Она человек, – сказала серебристокожая, прищурив белые глаза. Наклонилась ближе, принюхиваясь. – Вижу смертность. Чувствую запах. Пот. Страх. Кровь под кожей, текущая быстро.

– И некрасивая, – фыркнула блондинка резко, вставая. Шёлковое платье зашелестело. – Обычная. Ничего особенного.

Укол прошёлся по самолюбию – острый, неожиданно болезненный.

– Элария сказала, она особенная, – возразила рыжая девушка тихо, глядя на меня. – Король интересуется ею… больше обычного.

Блондинка развернулась так резко, что коса хлестнула по воздуху.

– Больше обычного? – Голос дрогнул, сорвался на высокой ноте. – Что значит «больше обычного»?!

– Милана, успокойся, – начала брюнетка, подходя, протягивая руку.

– НЕ ГОВОРИ МНЕ УСПОКОИТЬСЯ, СЕЛИЯ! – Милана оттолкнула руку, развернулась ко мне. Сделала несколько быстрых шагов, остановилась в метре. – Кто ты такая?! – Почти крик. – Что в тебе особенного?!

Стражники напряглись за моей спиной. Руки легли на рукояти мечей. Металл тихо зазвенел.

Но не вмешались. Просто наблюдали.

– Я… – Голос застрял в горле, как ком.

– Ты ЧТО?! – Милана шагнула ещё ближе. Глаза горели – слёзы, ярость, отчаяние смешались. – Думаешь, ты лучше нас? Думаешь, он выберет тебя?!

Запах её духов ударил – розы, слишком сладкие, удушающие.

– Милана, хватит, – одёрнула её лавандовокожая фейри, поднимаясь с подушек. Движение плавное, грациозное. – Ты пугаешь девочку.

– ПУСТЬ БОИТСЯ! – Блондинка развернулась к фейри, лицо исказилось. – Мы здесь ГОДАМИ! ГОДАМИ ждём его внимания! А она…

Голос сорвался в рыдание – некрасивое, отчаянное, полное боли.

– Она только пришла… и он уже смотрит на неё по-другому…

Слёзы потекли по идеально красивому лицу, размазывая подводку.

Брюнетка подошла быстро, обняла Милану за плечи, увела обратно на диван.

– Тихо. Всё хорошо, – шептала она, но голос звучал пусто. – Он вернётся к тебе. Всегда возвращается.

Ложь. Даже я слышала ложь.

Милана рухнула на диван, уткнулась лицом в подушку. Плечи тряслись от рыданий.

Тишина повисла тяжёлая, неловкая. Только всхлипы блондинки и тихое позвякивание браслетов, когда кто-то шевелился.

Потом зеленокожая фейри рассмеялась – легко, беззаботно, разряжая напряжение.

– Ну что ж! – Она встала, подошла ближе, протягивая руку. Пальцы длинные, изящные, ногти покрыты золотым лаком. – Добро пожаловать в гарем короля Оберона! Я – Элинор.

Я не взяла руку. Просто смотрела.

Элинор пожала плечами – движение плавное, без обиды. Опустила руку.

– Как хочешь. Стеснительная. –