Опекун. Тихий омут - Ана Сакру

А пока что Кирилл даже представить себе не мог, что посмотрит всерьез на другую женщину. И уж тем более предпримет какие-то шаги по отношению нее, тем самым предав свою жену и вместе с ней их общих детей.

Когда отплыли от берега, сын взмолился.

– Пап, можно я погребу!

Кир посмотрел на него с сомнением и снисходительно хмыкнул. Знал он, какой шикарный гребец из его напарника. Как бы за борт не свалился от усилий.

– Ну давай, – со смешком разрешил.

Аккуратно поменялись местами. Ярик тут же захрипел от натуги, пытаясь провернуть весла в уключинах. Получалось откровенно ужасно, но Кир никак не комментировал и не помогал, занявшись в это время удочками.

Кое-как заплыв подальше, закинули удочки. И застыли в утренней, пропитанной лесными звуками тишине. И кажется даже Ярик глубоко задумался о чем-то своем, во все глаза следя за поплавком. О чем-то наивном, детском, кристально чистом. А Кир в это время думал, что это так символично – начать день, в который пять лет назад погиб Станислав Тихий, вот так. На этом озере, в этой старой лодке, только теперь он уже не с отцом, а со своим сыном.

* * *

Пять лет – своеобразный юбилей, и в особняке Тихих был устроен небольшой приём по этому поводу. Никого лишнего. Собрались в самом тесном кругу. Кирилл, Тая, Ида со своим нынешним гражданским мужем Иваном Глебовичем Клюкиным, нотариус Новицкий со своей женой (следствие доказало, что он действительно ничего не знал о планах Картаполова и никак в них не участвовал), несколько близких друзей, пара коллег по работе, Вафины.

Перед приездом гостей Кирилл успел отвезти свою семью на кладбище, там на могилу возложили белоснежные охапки цветов. Вернулись – и сразу в главный дом. Сейчас его занимала Ида и Иваном. А Кирилл с Таей построили себе отдельный просторный коттедж на месте сгоревшего гостевого домика. Вроде бы и вместе все, а у каждого свой закрытый мирок.

Городской квартирой Тихие пользовались редко. Ярик ходил в частный сад в их закрытом поселке, Лидушка пока и вовсе дома сидела с няней. Тая же как раз заканчивала пятый курс. Со второй беременностью академ она решила не брать, так как Лида должна была родиться в конце июня, носила она ее легко, да и терять год… Опять… Когда только втянулась, Таисие уж очень не хотелось. Решила, что справится.

Это с первым ребенком все было страшно и непривычно, еще и Ярик появился раньше срока, семимесячным, даже здесь умудрившись показать свой неуемный характер, а Лида действительно оказалась ласковым и очень удобным ребенком. Легко оставалась и с няней, и с бабушкой, не капризничала почти никогда и могла часами спокойно играть в куклы в детской.

Посидели хорошо, душевно. Вспоминали о Станиславе Игоревиче только хорошее, не забыли помянуть и Лидию Михайловну, Таину бабушку, в честь которой та назвала дочку. Лидия Михайловна умерла во сне через две недели после рождения Ярика. Уже ослепла к тому моменту, совсем не вставала, но успела поцеловать сладкие пяточки своего правнука и даже кажется поняла, кто он.

Разошлись ближе к полуночи. Дети, которых уложила няня, уже крепко спали. Тая сразу прошла в ванную, усталым жестом скидывая жакет с плеч.

Кир вышел покурить на широкий балкон – так он и не избавился от этой пагубной привычки, хотя стабильно раз в год пытался. Но что-то как назло обязательно случалось, и он срывался вновь. Тая уже шутила по этому поводу, что может и не стоит оставлять сигареты, а то страшно каждый раз, как только Кирилл заговорит о своем злосчастном бросании. Отказ от сигарет стал плохой приметой.

Затушив окурок, Кир зашел обратно в комнату, переоделся в одни пижамные штаны, оставив торс голым, и последовал за женой в ванную. Застал ее после душа, в тонкой ночной сорочке, наносящую на лицо крем. Подошел сзади и поцеловал в голое плечо, вдыхая аромат бледной кожи и пряного геля для душа. Обвил было рукой женскую талию, ближе притягивая к себе, но почувствовал, как Тая в ответ мгновенно напряглась. Опять в самой глубине его естества всколыхнулась подавляемая всю неделю черная злость.

На Таю. Что сама не своя.

Что задумчиво, с тоской на него поглядывает и с мученическим видом ждет завтрашнего похода к нотариусу. Еще и молчит, даже не пытаясь хоть что-то обсудить! Завтра теряют свою силу условия отцовского завещания. Завтра по их договору Тая должна будет переписать все акции на Кира, а он ей за это заплатит.

И все последнюю неделю его жена, с которой он прожил пять лет, мать двух его детей, смотрела на него так, будто в любой момент готова услышать, что он ее бросит, получив наконец акции. Будто он не говорил ей сотни раз, что ее любит. Будто это тысячи раз не доказывал.

Кир знал, что Тая мнительная и тревожная. Что, случайно подумав о чем-то плохом, ей уже невообразимо сложно выкинуть это из головы, перестать гонять мысли по кругу. И обычно относился к этому очень снисходительно. Иногда даже подшучивал, а иногда искренне ее жалел, баюкая как маленькую девочку. Ведь это его нежный Птенец, ну вот такая у нее слабость. Но когда ее мнительность касалась именно его, никакие доводы рассудка не помогали, и он, задетый, начинал свирепеть.

Вот и сейчас отпустил ее талию и уперся ладонями в каменную столешницу с раковиной по обе стороны от жены. Тяжело исподлобья посмотрел на нее через зеркало, захватывая в плен Таины глаза.

– Устала? Не хочешь ничего? – со скрытой злой иронией в голосе выгнул бровь.

Тая замерла, зачарованно удерживая его взгляд. Зрачки ее заметно расширились. Сглотнула, отложила баночку с кремом, а потом резко развернулась к Киру и вместо ответа жадно впилась в губы мужа поцелуем. С каким-то исступлением притянула к себе, обвивая шею Кирилла руками, прильнула к нему всем телом, прерывисто задышав. Ответные физические реакции у Кира вспыхнули мгновенно. Да и как тут не реагировать, когда упругий женский язычок юркает тебе в рот, а нежные бедра требовательно трутся а наливающийся кровью пах. Еще и с таким посылом, будто это последний секс в их жизни.

"Дурочка…Накажу тебя… До последнего не скажу ничего… Будешь знать, как себя втихомолку накручивать…" – обрывками думал Кир, подсаживая жену на столешницу и вклиниваясь бедрами