Княжна Екатерина Распутина - Ольга Токарева

присев у родового ложа, я направила импульс целительной энергии в измученное тело роженицы. К моему облегчению, плод перевернулся, заняв правильное положение головкой вниз. Однако околоплодные воды отошли уже давно, и крупный плод создавал ситуацию, в акушерстве именуемую «сухими родами» — состояние, возникающее при недостаточной увлажненности слизистой родовых путей. Причинами тому могли быть: преждевременное излитие вод, маловодие или затяжной характер родов, как в нашем случае, когда схватки и потуги продолжались в пределах нормы. Пришлось оказать помощь будущей матери и ее крупной малышке — не менее пяти килограммов, а то и больше. Кесарево сечение решило бы проблему быстрее и проще. Но сейчас важно было проверить состояние Анастасии на наличие инфекции и повышенной температуры, ведь она так долго не могла разродиться. К счастью, инфекции удалось избежать, лишь накопившаяся паника и усталость сковали ее тело.

Я направила поток целительной силы по всему телу девушки, возвращая ей бодрость и энергию. Особое внимание уделила родовому пути, не жалея целительной энергии для мышц тазового дна, связок и наружных половых органов, стремясь сделать их максимально эластичными и податливыми. Растянула все три слоя мышц, формируя широкий канал, по которому должен был пройти плод из своего временного домика.

Схватки возобновились с новой силой, и повитуха, увидев перемену в состоянии роженицы, принялась руководить процессом: «Не тужься, продыши потугу. Дыши поверхностно, короткими вдохами и выдохами. А теперь тужься!» Пока повитуха ободряла Анастасию, я бросила взгляд на нее и заметила, как она крепко сжимает руку Яромира, и ощутила легкий укол зависти к их любви. Спустя мгновения покои наполнил крик новорожденной. Анастасия разрыдалась, уткнувшись в лицо мужа, который склонился над ней, осыпая поцелуями.

И я не удержала слезу. Перед тем как покинуть их, я еще раз просканировала состояние малышки, бережно подправила ритм ее дыхания. В остальном она была совершенно здорова. Конечно, я не забыла и об Анастасии. Залечила крошечные трещинки, появившиеся после родов, и, удостоверившись, что с матерью все в порядке, поднялась с колен. Подхватив икону, я тихонько направилась к двери.

В покоях царила суета. Родители Яромира, только что прибывшие, кружились вокруг новорожденной, охали и ахали, кажется, еще не вполне осознав, что стали дедушкой и бабушкой. А я… Я была бесконечно рада, что смогла помочь этой маленькой душе увидеть мир.

Вернувшись в свою комнату, я без сил упала на кровать. Воспоминания о процессе родов, о первом, таком оглушительном крике новорожденной, мгновенно унесли меня в сон. Наверняка на лице застыла улыбка. Сил было потрачено немерено, но я не жалела ни о чем.

Глава 18

Воспоминания минувших дней

В родовом гнезде Соловьевых нынче гуляет ветер перемен, смешанный с ароматом праздника. Двойняшки, Василиса и Дмитрий, получили на руки заветные дипломы. И если первая продолжит учебу в академии, дабы отточить свой дар до мастера, Дмитрий же займется походами в прорывы.

Петр Емельянович, глава семейства, рассудил мудро: пусть дочь в стенах академии и жениха себе приглядит, возраст как раз подходящий, да и ума наберется, а сыну нечего штаны протирать, пусть делом доказывает, на что способен. Природа хоть и обделила его тонким разумом, но силушку богатырскую дала — пусть роду послужит.

Я же, словно тень, скольжу в сторону разломов, стараясь не попадаться на глаза празднующим. Четыре года провела в этом поместье, а так и не видела, что же таит в себе эта зловещая красота. Могу представлять ее только по рассказам Хромуса.

Заглянув украдкой на кухню, я быстро перехватила что-то на ходу и забрала походную сумку, щедро наполненную снедью заботливой Аглаей. Ей я сказала, что иду отдохнуть на лоне природы, подальше от усадьбы, где вовсю идет подготовка к торжеству. Полсотни гостей, словно стая любопытных ворон, слетятся сюда сегодня. Мне же и одного их взгляда достаточно, чтобы ощутить себя под микроскопом.

Три года назад, в честь рождения долгожданной внучки, Петр Емельянович распахнул двери своего дома для всех, кто был ему дорог. Знакомые, друзья, ближние и дальние — все съехались с чадами и домочадцами. Двор, словно пестрый ковер, был устлан машинами и суетящейся прислугой, не оставив и клочка свободной земли.

Само торжество развернулось в тенистом саду, где были воздвигнуты белоснежные шатры, под сенью которых столы ломились от немыслимых яств. Жареные поросята с румяной корочкой, бараньи ребрышки, источавшие соблазнительный аромат, запеченный осетр, благоухающий дымком, несметное количество колбас и сыров — глаза разбегались от этого пиршества. Наши повара были в мыле, еле успевали за запросами прожорливой толпы.Хорошо, что им в помощь прислали расторопных девок из окрестных деревень, а то бы ни за что не справились.

Меня тоже пригласили, даже новое платье купили по такому случаю. Гости пили, ели и, словно диковинную зверушку, разглядывали меня исподтишка. Кусок в горло не лез, но перед черной икрой я не устояла — грех было не попробовать. Уж больно все ею восторгались. А по мне — так себе деликатес. Мелкий черный бисер с рыбным душком, норовит выскользнуть из-под зубов. Еще та морока — его прожевать.

Яромир прислал поздравительную открытку, но сухо обронил, что приехать не сможет. Впрочем, это было предсказуемо. События трехлетней давности, словно выжженное клеймо, навеки отпечатались в его душе, напрочь отбив всякое желание переступать порог дома. И страх за жизнь его любимых девочек заставлял держать свою семью как можно дальше от родных пенат.

Третьим человеком, которого пытались убить, была Анастасия Вторая. Узнала я об этом совершенно случайно. Второй этаж для меня был запретной зоной, я пребывала в неведении относительно истинного состояния жены Яромира. Лишь однажды краем уха уловила обрывок разговора слуг о том, что «мамочке нездоровится…», да и немудрено, дескать, тяжело дите далось…

В те дни Хромус, как назло, ушел на охоту в разломы, вот я и изнывала в неведенье, что могло случиться с Анастасией? После ее родоразрешения я провела тщательную диагностику ее тела. Она была совершенно здорова, не считая обычного послеродового состояния. Все должно было прийти в норму, нужно лишь время… И целительной энергии я не жалела.

В один из вечеров мне не спалось, вот я и решила посидеть на крыльце и полюбоваться ночным небом и огромной жёлтоликой Луной. Созвездия здесь были мне незнакомы, словно написаны рукой другого бога. Когда я попала в этот мир, тщетно искала привычный ковш Медведиц, пока не поняла: небесный атлас этого мира совершенно иной.

Едва приоткрыв дверь, я ощутила, что не одна тоскую в бессоннице.