Попаданка-песец, или Магия по-русски - Анна Миральд

час прошёл в лёгком хаосе, пахнущем пудрой и дорогими духами. Бархат платья хоть и приятно ласкал кожу, но казался на удивление тяжёлым и холодным. Бархат платья, льнувший к коже, приятно холодил. Девушки, словно искусные скульпторы, укрощали непокорные пряди, сплетая из них дивную причёску.

– Теперь позвольте взяться за лицо, баронесса, – старшая мастерица уже раскрыла несессер, набитый кисточками и баночками. – Без выразительного акцента на глазах и скулах ваш образ может померкнуть в толпе.

– Благодарю, но не стоит. Яркий макияж – и я рискую потерять себя, – мягко, но решительно отодвинула я несессер. – Ограничимся лишь лёгким блеском. Он ведь будет стойким и без ваших волшебных основ?

Младшая из девушек робко кивнула, а старшая лишь еле слышно вздохнула – видимо, моё упрямство рушило её безупречный замысел.

Когда они удалились, в комнате наконец воцарилась тишина. Я подошла к зеркалу. В хрустальной глади отражалась незнакомая, строгая аристократка. Не успела я насладиться своим образом, как дверь приоткрылась, и на пороге замерла Лера.

– Боги... Госпожа, вы… вы просто ослепительны! – выдохнула она, и глаза её стали круглыми от восхищения.

Я улыбнулась её искренности, и залюбовалась отражением в зеркале. Неужели этот блеск и бархат – и есть я? И тут же, словно эхо из прошлого, в памяти возникла бабушкина присказка, которой та осаждала моё избыточное самомнение:

– Хвалят в девке шёлк, когда в девке есть толк.

Слова выпорхнули из меня, окутывая собой с ног до головы.

Мне показалось, воздух в комнате дрогнул. Причудливые вышитые ветви на лифе словно ожили, заколыхались, словно их коснулось дыхание незримого ветра. По стенам скользнули и растаяли тени голых ветвей, а ноздрей коснулся резкий, почти ледяной аромат хвои и морозного воздуха. Это длилось лишь мгновение, один короткий вдох. Но его хватило, чтобы понять – магия подала знак: весь этот бархат – лишь мишура. А истинная сила, мой «толк», всегда при мне.

Как по часам, во дворе раздался скрип колёс и недовольное фырканье коня. За окном замерла карета с гербом герцога. На облучке, словно каменное изваяние, восседал бесстрастный кучер. «Арвар их под себя подбирает, что ли? Все как один, с бетонными выражениями лиц» – мелькнула у меня мысль.

Собрав в руки тяжёлые складки платья, я выпрямилась и направилась к выходу. Кучер помог забраться в карету, убранство которой не вызвало у меня ни малейшего восторга: строгое, функциональное и холодное, как взгляд Арвара при первой нашей встрече.

Стоило карете двинуться, как моя челюсть клацнула на первом же ухабе. Я ругала русские дороги?! Да они прекрасны! Эту простую истину постигнет лишь тот, кто хоть раз проедется в карете на деревянных колёсах по булыжной мостовой! Вспомнилось, как я порой ворчала на жёсткую подвеску своего корейца. Здесь, судя по подспинным ощущениям, вообще никакой нет. Я плотно сцепила зубы, чтобы, во-первых, их не растерять, а во-вторых, чтобы не выругаться матом. Кузьма Кузьмич утверждал, что это высшая ступень владения русской народной магией, но я пока не готова была к её последствиям. С первоначальными бы разобраться.

Всю дорогу я безуспешно пыталась найти хоть сколько-нибудь удобную позу, чтобы унять неприятные ощущения в нижней части позвоночника. Тщетно. В итоге я подложила под себя все имеющиеся в карете подушки и, смирившись с неизбежным, вцепилась пальцами в раму окна.

К моему безмерному облегчению, пытка ездой длилась недолго.

Когда дверца открылась, мозг пытался включить улыбку, но я его нагло проигнорировала. Впервые мне было абсолютно всё равно, что подумает обо мне этот чопорный кучер, чей зад наверняка уже такой же бесчувственный, как и он сам. Хотя, чего ещё ждать от человека, чья работа – водить деревянное такси?

Сдержав стон, я повернула голову, чтобы удостоить возницу хотя бы взглядом, но помогать моему телу вылезти из этой пыточной на колёсах пришёл сам Арвар.

– Добрый вечер, баронесса. Как прошла поездка? – мужчина галантно протянул руку, которую я без колебаний приняла.

– Незабываемо, лорд Арвар, – выдохнула я с неподдельной искренностью.

Брови герцога взметнулись вверх, он явно не ожидал услышать подобного.

– Что-то не так, госпожа Фоксигранд?

Осторожно, стараясь сохранить остатки элегантности, я выскользнула из кареты и застыла рядом с ним, словно приклеенная.

– Смотря что вы подразумеваете под словом «не так», – улыбнулась я, чувствуя, как сводит скулы от напряжения. – Поездка произвела на меня неизгладимое впечатление. Там, откуда я родом, дороги местами тоже не озёрная гладь, но булыжные мостовые у нас можно увидеть разве что на старых картинах. Позволите минутку постоять?

Лорд Арвар кивнул, но в его глазах читалось неподдельное замешательство.

– Поверьте, баронесса, моя карета считается весьма комфортабельной. Мне искренне жаль, что вы испытали неудобства.

«Если это местное такси премиум-класса, то страшно даже представить, каков эконом», – чуть не сорвалось у меня с языка.

– Всё нормально, лорд Арвар, не переживайте. Зато теперь у меня появился новый опыт. Правда, не совсем из той части тела, откуда он должен приходить, но это уже мелочи, – широко улыбнулась своему куратору. – Кажется, мои ноги отошли от шока, теперь я готова к новым свершениям. Ведите!

Арвар загадочно посмотрел мне в глаза и молча кивнул. Мне показалось, что в глубине его глаз плескался не просто интерес, а некий азарт. Но сейчас рассуждать об этом было не время и не место.

Мужчина согнул руку в локте и тихо произнёс:

– Положите вашу ладонь мне на запястье, это позволит мне выступить в роли вашего сопровождающего и куратора. Такой жест не вызовет кривотолков. Как только зайдём в залу, можете спокойно меня покинуть, но лучше первое время находиться неподалёку. Это позволит мне подсказывать вам правила этикета.

Я с благодарностью взглянула на него и, приняв его руку, двинулась к массивным дубовым дверям, из-под которых струился свет и доносился приглушённый гомон голосов. Что ж, посмотрим, чем здешние олигархи отличаются от тех, что остались в России двадцать первого века. У тех – золотые унитазы, у местных, наверное, генеалогические древа из чистого самолюбия. Для них я всего лишь чужеземка с наивными планами, достойными лишь насмешек. Надеюсь, их чувство юмора развито так же, как и чувство собственного достоинства.

Ну что, Анфиса, в бой! Первый и самый главный.

Глава 46

Массивная дверь в Большой зал Управы распахнулась, и меня окатило густой волной звуков и ароматов. Я застыла в пороге, чувствуя лёгкий ступор.