Наперегонки с ветром. Буря - Лера Виннер

Будучи благосклонен ко мне, лес буквально открывался перед Кайлом.

С этим можно было только смириться и напомнить себе о разнице, которая существовала между нами.

Свечи в доме все еще горели.

Более того, они почти не оплавились, и, снимая куртку, я улыбнулась им как старым знакомым.

— Будешь ужинать? — Кайл оставил лопату под лестницей и спросил так буднично, что захотелось улыбнуться снова.

Старшему специалисту полагалось хотя бы для порядка устроить младшему выволочку за подобное, но, на очередную мою удачу, в Устав он, похоже, и правда не заглядывал.

— Нет, не хочется. Тебе нужно еще кое на что взглянуть.

— Еще один труп? — он направился было к кухне, но развернулся. — Оказывается, и правда неосмотрительно было не ночевать дома. Кто на этот раз?

Проще оказалось выразительно покачать головой, обращая всё в шутку.

Хотя и глупо было ожидать, что он не обратит внимания.

— Моё терпение, но вы с ним точно не знакомы.

Поднявшись настолько быстро, насколько это было возможно на такой крутой лестнице, я достала записку Сесиль, и, вернулась вместе с ней.

— Это в некотором роде тебе.

Кайл ждал меня в кухне. От кружки с травяным чаем поднимался дымок, но об ужине и ему, по всей видимости думать не хотелось.

Развернув листок, он прочитал написанное, а потом свернул его снова.

— Как я понимаю, ты получила это перед тем, как отправилась на романтическую прогулку с любезным Альфредом?

Наивное предупреждение запуганной вдовы его предсказуемо позабавило, но я всё равно начала абсурдно злиться.

— Для неё и старшей леди Мерц это более чем серьёзно. А Йозеф, как бы там ни было, мёртв. Габриэль говорит, что он в буквальном смысле умер от страха.

Кайл кивнул так, будто именно теперь ему что-то стало ясно, и эта абсурдная злость стала почти удушающей.

Он не был настроен слушать, тем более, воспринимать мои слова всерьез.

Либо и без меня уже прекрасно знал о том, что я хотела рассказать.

— Я пойду спать. Дождись меня утром, это важно.

Не дожидаясь от него ответа, я развернулась к выходу, намеренно оставив записку лежать на столе на случай, если он передумает, но спустя два шага остановилась.

— Кайл.

Зажечь даже одну свечу никто из нас не додумался, и на фоне окна его профиль показался мне почти незнакомым.

Когда он поднял голову и поставил обратно кружку, к которой потянулся, мне показалось, что я вовсе говорю с кем-то другим.

Или, наоборот, он остался собой, но это была уже не я.

Закономерные последствия взаимодействия с таким сильным лесом.

Их можно было смыть обычной водой и здоровым сном, но слабость вдруг навалилась такая, что даже необходимость подержать ладонь над чаном с водой, чтобы согреть ее, казалась чем-то непосильным.

В конце концов, можно обойтись и холодной, но чуть позже.

— Спасибо.

За такое не было бы нужды благодарить когда-то, но сегодня он был не обязан. Даже с учетом того, что в случае разбирательств в расследование окажется втянут Совет, а он, как Старший специалист, нес ответственность за подобные проколы…

Ему плевать было на Совет и его репутацию.

И он в самом деле был не обязан.

Моя благодарность была неловкой, хотя и вполне искренней, но в ответ на нее последовал тихий глухой смешок:

— Всегда пожалуйста. Но если меня не окажется дома, лопаты в кладовой и за денником Норда.

Глава 13

Я стояла на дороге.

Она была широкой и ухабистой, убегала далеко вперед, скрывалась где-то впереди среди деревьев, но до них было еще далеко.

Вокруг меня было поле — огромное, но никому ненужное, заросшее бурьяном почти в мой рост.

Земля под ногами не гудела. Под босыми ступнями она ощущалась холодной и слишком твердой для жаркого лета, — так было, потому что земля эта была мертвой.

Как и все вокруг.

Черный лес впереди казался смутно знакомым, но я не могла припомнить, когда именно мне приходилось бывать в нем, потому что между мной и этим лесом стоял Кайл.

Он не был похож ни на графа Нильсона, каким его узнал Фьельден, ни на хмурого земледельца Этьена, которого люди интуитивно предпочитали обходить стороной.

Даже на сдержанного, но очень наблюдательного, хотя и почти безымянного новобранца в замке Совета.

Сейчас он был слишком собой — таким, как я увидела его впервые на шумной и грязной улице в своей деревне: безупречная осанка, красивый разворот плеч и темный, абсолютно нездешний взгляд.

Тогда я так и не смогла объяснить себе, что показалось мне таким привлекательным, — если не считать той огромной разницы, что существовала между ним и окружавшими меня крестьянами.

Очень быстро я перестала даже пытаться понять, потому что причина не имела значения.

Сейчас я могла разглядеть его лицо до мельчайших деталей, вплоть до той новой складки у губ, на которую обратила внимание в деревне.

Но все-таки он стоял ужасающе далеко.

Казалось, что совсем рядом, но стоило мне протянуть руку, расстояние растягивалось, а окутавшая все вокруг ночь становилась темнее.

В ней не слышалось ни звуков, ни чужого плача, но она все равно была живой и отчаянно холодной.

Кайл оглянулся, бросил долгий задумчивый взгляд на лес, и у меня сжалось сердце.

Так много было того, что я хотела бы сказать ему.

Так много того, для чего было не подобрать ни слов, ни действий, ни взгляда.

Слишком давно это было — достаточно, чтобы обратиться в прах.

И все равно, стоило ему развернуться и направиться к этому лесу, сердце зашлось какой-то отчаянной безнадежной болью.

Голоса, чтобы окликнуть его не было, — имя оседало где-то в горле, а с губ срывался только беспомощный жалкий шепот.

И все-таки он обернулся.

Скользнувший по мне взгляд оказался настолько обжигающим, что кожу начало покалывать, а потом Кайл протянул мне руку, предлагая последовать за собой.

Это было неправильно.

Что-то в этом читалось фальшивое, неестественное, стоящее того, чтобы бояться, но я все равно сделала шаг вперед, а потом еще один и еще, хотя секундой ранее казалось, что я не смогу сдвинуться с места.

Лес продолжал чернеть и качаться впереди, и выглядел настолько неживым, что идти туда совершенно не хотелось. “А ведь ты обещала, что даже в Пекло за ним пошла бы. Уже передумала?”.

Раздавшийся из ниоткуда вкрадчивый голос был уже знакомым: ни мужской, ни