Воронка второго шанса - Анна Михайлова

ему удавалось выкроить минутку и просочиться в «Логово», он как мог развлекал ее, приносил мелкие подарки или угощение. Неподдельное восхищение в голубых глазах ложилось бальзамом на душу. Значит она может кому-то нравиться! Словно сжатую до предела пружину ее слегка отпускало. Лера, оттаивая, позволяла себе от души хохотать над его шутками или изумляться рассказам о путешествиях дружины.

Яра, замечая ее состояние, несколько раз задавала вопросы и предлагала помощь. Но что Лера могла ей сказать? Что втрескалась по уши в собственного ехидного преподавателя? Что сходит с ума от его прикосновений, что со стыдом мечтает о его поцелуях? Девушка отшучивалась или отмалчивалась, а Яра не настаивала. Никто не любит, когда к нему лезут в душу. Даже если с самыми благими намерениями.

В один из дней, получив разрешения Яры, молодой дружинник заглянул в кабинет, где Лера дожидалась своего мучителя и делала уроки.

— По здорову ли, снежинка? Не помешаю? — в дверь просунулась кудрявая голова, от улыбки словно стало светлее в комнате.

— Привет! Заходи.

— Слыхал я, что командир по делам отлучилась, — начал парень, задорно блестя глазами, — а волхва тоже пока нет.

— И…?

— А что, ежели сбежать нам ненадолго? Я тебе город покажу. Не все ж тебе узницей в четырех стенах сидеть.

— Думаешь — получится? — ахнула Лера.

— А то! — тряхнул дружинник золотыми кудрями, — ты ж не одна из рысей, за тобой такого догляда нет. Токмо гостья здесь. Потому — запрета смотрительницам про тебя не было.

— Не влетит нам?

— Так мы ж ничего худого не делаем. Токмо город тебе покажу — и обратно. Со мной тебе никакой беды не будет. Ежели что — вся вина на мне. Не привыкать, — отмахнулся Добрыня.

— Нет уж, вина — пополам. Нечего тебе одному получать.

— Разберемся. Давай-ка плащ подсоблю накинуть. И шапку не забудь. Холодает, а ты эвон какая нежная.

— Нежная, не значит — слабая, — парировала Лера, запахивая плащ поглубже.

Как оказалось, зря Лера опасалась смотрительниц. Все получилось именно как говорил Добрыня. Они проскользнули через двор и вышли мимо охранников за ворота. Им никто не препятствовал.

— Свобода! — радостно вздохнула воздух полной грудью Лера, — даже не верится, что можно идти куда хочешь.

— Шибко над тобой Яра вьется. Как над дитем малым. Никуда не пущает.

— На то есть причины. Прости, не могу тебе рассказать. Просто пойми, что так надо.

— Надо — так надо, — легко согласился Добрыня.

— Куда пойдем?

— На Торжище, думаю, идти не стоит. Шумно и шибко людно. Хочешь на площадь главную? Там торговые ряды тоже есть. И люда меньше. Потому как простые жители там не ходят.

— Ты главный, ты и веди.

Спорым шагом парочка вышла из Детинца. Дружинник, с улыбкой поглядывая на махонькую фигуру рядом, подстраивался под ее шаг, чтобы той не пришлось за ним бежать. Лера то и дело вертела головой, изумляясь домам и жителям. Деревянные одноэтажные избы-срубы, из которых состоял ремесленный посад, были хоть и незамысловатыми, но украшены резьбой, с ажурным плетением дерева на окнах. Каждый украшал свое жилище как мог. Ремесленная часть города называлась слободой, но с профориентацией. Лера запомнила только Гончарную и Кузнечную. Удивило, что вместо дорог, которые бы уже развезло от осенней беспутицы, были уложены крепкие деревянные настилы. По ним довольно удобно было шагать и ездить.

Деловито снующие жители одевались хоть и в неяркую, но добротную одежду. Женщины, правда старались себя украсить кто как мог — у кого бусы разноцветные, у кого серьги или что-то на платках позвякивает. Женщины, в основном крепкого, дородного телосложения щеголяли в чем-то похожем на дубленки, и ярких платках, наброшенных поверх каких-то твердых налобных расшитых конструкций. Название Лера постеснялась спросить (а это был повойник — полотняная шапочка с твердым очельем[1]), да парень мог и не знать особенностей женского гардероба. У многих жительниц виднелись расшитые понизу шерстяные платья или юбки. У молодых и незамужних головы были не покрыты, лишь лоб украшали расшитые ленточки, да коса спускалась куда как ниже поясницы. Мужчины, в основном, были в зипунах и островерхих шапках, похожих на колпаки, разной степени украшенности. В зависимости от достатка, к отворотам пришивалась цветная ткань или меха.

Сапоги, как оказалось — это тоже один из показателей достатка. Те, что победнее их не носили. Когда Лера спросила — не холодно ли в лаптях, дружинник пояснил, что ноги сначала обматывают плотной тканью, которая называется «онучи». А потом уже надевают лапти из липовой коры. Тогда и холода не страшны.

Лера засыпала парня вопросами. Ей было интересно все, даже какие-то банальные вещи, про которые он никогда особо и не задумывался. Парень старался отвечать подробно, внутренне млея от возможности быть полезным и видеть сияющие глаза столь необычного янтарного оттенка.

Когда жителей стало попадаться все больше, Добрыня невзначай взял девушку за руку, и пошел вперед, рассекая, словно ледокол, идущих навстречу. Учитывая его рост и ширину богатырских плеч — ему это не составляло никакого труда.

Когда дружинник вывел Леру на широкую центральную площадь, она поначалу оглохла от какофонии городских звуков. Кажется, что все вокруг говорили одновременно, причем ничуть не стесняясь собственной громкости. Площадь была широкой, по ней сновали толпы зевак, мастеровых или прибывших поторговать, а заодно и поглазеть жителей. Толпа разговаривала, смеялась, ела — и все это одновременно и помногу. Для многих поездка в столицу княжества была целым событием. Площадь была широкой, по периметру располагались зажиточные лавки.

— А чем здесь торгуют? — спросила оробевшая от такого количества людей Лера. Невольно пододвинулась ближе к рослому дружиннику, внутренне радуясь, что он продолжает держать ее за руку.

— Много чем. С этой стороны — златари и серебрянники. Вот там — древоделы. А вот там — стеклянники и портные.

— Древоделы — это…

— Плотничеством промышляют. Украшения всякие для дома мастерят.

— А вот там, у открытых прилавков, что за толпа? В основном девушки.

— Так тканями там торгуют. Для платьёв и сарафанов. И еще всякое для вышивки: бусины, нитки, ленты. Хочешь посмотреть?

— Зачем? Я же не умею. Могу только полюбоваться чьей-то работой.

— У вас не принято себе приданое шить, да?

— Вроде не слышала такого, — рассмеялась Лера.

— А у нас как девка иголку научиться держать — так и садится себе