Дотла - Анна Эйч

― Вика… ― снова этот шёпот.

Он приближается и мягко утыкается лицом мне в волосы.

― Прости меня… ― я чувствую испуганное дыхание у себя на затылке. ― Я виноват, но, клянусь, меньше всего на свете хотел причинить боль именно тебе.

― Где Стас? ― скулю я сквозь слёзы и резко выкрикиваю. ― Где этот извращенец?

Я падаю на колени, закрывая руками мокрое лицо, издаю истеричный стон.

― За что? За что он так со мной? ― во весь голос задаю вопрос то ли Богу, то ли Денису.

― Малышка, ― осекается Денис, бросается ко мне и обхватывает моё обмякшее тело своими сильными руками. ― Я всё расскажу, тихо… тихо… прости меня, маленькая, Боже мой, прости… если сможешь.

Он обнимает меня со спины, и я чувствую его своей голой кожей: она горит от его прикосновений, и на этот раз не в романтичном плане. Его руки — приют и тюрьма одновременно, часть меня рвётся убежать, разорвать эти оковы и ударить по ним чем-то тяжёлым, но я неподвижна: парализована своей болью, устала от собственных криков, которые забрали мой голос, превратив в его в сиплый хрип. Он шепчет, а слова тонут в моих волосах. Каждое «прости» дрожит на ветру предательства, стремясь достичь моего покорёженного сердца. Он покачивает меня, словно пытается убаюкать, заставить заснуть и забыть его… их поступок. Когда умоляющий шёпот Дениса стихает, а моя истерика постепенно унимается, я наконец-то собираюсь с мыслями и спрашиваю:

― Что произошло?

― Пойдём в гостиную, сделаю тебе чай.

Я не сопротивляюсь. Мы удаляемся из его комнаты, и нас провожает взгляд той обнажённой девушки на мольберте, которая так, кажется, похожа на меня. Только вот в её глазах огонь, а в моих ― пепел.

Глава 32

После ― только пепел

Стас

Два месяца назад

Свет первых лучей утра пробивается сквозь тонкую штору, осторожно лаская её лицо. Кузнечик дышит спокойно и ровно, её грудь нежно вздымается и опускается в такт моему дыханию. Стремительный поток чувств, сопровождаемый диким ритмом сердца, обрушивается на меня. В такие тихие мгновения ничто вокруг не имеет значения, ведь я просыпаюсь с ней, девушкой, перевернувшей мою никчёмную жизнь.

Закрываю глаза и вдыхаю аромат её волос, который, словно спусковой крючок, действует на мою одержимость. Каждое её прикосновение, словно спичка, разжигало пламя внутри меня, которое могло как согреть, так и сжечь дотла мою душу. Это постоянная игра на выживание.

Я всё ещё продолжал работать на Костенко, в тот роковой вечер, когда прикатился домой в полуживом состоянии и сорвался на Кузнечике, мне всё же удалось расшифровать данные на флешке и выяснить что скрывает Дамир. Я не получил нужных мне ответов, однако значительно продвинулся в своём расследовании. Теперь я был готов сделать финальный шаг и уничтожить тех, кто посмел сделать меня с Дэном сиротами. Я затеял слишком опасную игру, решил столкнуть два клана лбами, при этом самому выйти сухим из воды. Но если всё сработает, я буду свободен и смогу выдохнуть и начать новую жизнь с Кузнечиком.

Мысли о том, чтобы расстаться с ней и навсегда исчезнуть из её жизни, теперь исключены. Мой план включал недолгое затишье между нами, пока я со всем не разберусь и не нанесу ключевой удар. После ― никаких тайн. Я всё расскажу своей девочке, и если она не примет меня, то буду до конца своих дней добиваться её. Теперь я знаю наверняка: мы созданы друг для друга. Она моя женщина, любовь всей моей жизни, если хотите.

Подпольные игры в покер, курение травы, бессмысленное блуждание по вечеринкам ― всё это было моим прикрытием, которое тоже сошло на нет. Я всё ещё продолжал пропадать на заданиях мафии, но делал это так, чтобы Вика не волновалась, иначе ещё один такой срыв, и она уйдет безвозвратно. Я держал себя в узде как мог, понимая, что её светлая голова заслуживает кого-то более достойного, чем просто плохого парня, роль которого я освоил в совершенстве.

В тот день, когда я опрокинул стол и сильно напугал Кузнечика, я был не в состоянии бежать за ней и извиняться, физически не мог этого сделать. Но после того, как передал данные Костенко и выиграл себе немного личного времени сразу ринулся к любимой завоевывать её снова. Долго, упорно. Ужасная боль раздирала моё сознание, когда я представлял, что могу потерять Кузнечика из-за своей вспыльчивости, ведь клялся небесам, что никогда не дам этому повториться.

Дэн выступил тогда адвокатом дьявола, ненавязчиво намекнул ей о моих чувствах, пытался объяснить, что не такой уж я и придурок ― просто характер сложный. Это, конечно, не заставило её вернуться сразу ко мне, но как минимум она согласилась выслушать, а не отметелила меня подаренным букетом, когда я в очередной раз приползал каяться. Вчера вечером она всё же приняла меня и простила. Боже, как же она красиво прощает!

Я измотал нас до состояния трупов: волны умопомрачительного оргазма, непристойные крики, много похоти и самой неистовой страсти. Если бы мне сказали, что сегодня я умру, я бы не расстроился, ведь это один из самых счастливых дней в жизни. Сердце замирает каждый раз, когда она встречает мой взгляд, словно читая мои мысли как открытую книгу. Может, она видит что-то, чего не вижу я сам? Может, она видит того Стаса, которым бы я мог стать, если бы чудовище внутри меня заснуло навсегда?

Я отдаю себе отчёт, что моя любовь к ней не самая чистая и, возможно, не самая здоровая. Теперь, когда она смотрит на меня своими глубокими зелёными глазами, полными одновременно боли и нежности, я знаю, что путь к искуплению моих грехов ― ещё не окончен. И я иду по нему, оставляя за собой пепел гордыни и молчаливые обеты вечной любви.

― Эй! О чём ты думаешь? ― нежный игривый голосок вырывал меня из размышлений.

― О тебе. ― я навис над ней и начал накручивать на палец её огненный локон. ― Думаю, запереть тебя здесь и сделать своей секс-рабыней.

― Очень «мудро» с вашей стороны говорить мне такое, когда вы всё ещё на испытательном сроке, ― саркастично отвечает она и пытается встать.

― Куда собралась? ― я перехватил её поперёк талии и потянул