Дотла - Анна Эйч

― Да, не хочу! Ты мне противен! Ты ведёшь себя как ублюдок, и, знаешь, может, мне и правда стоит рассмотреть Диму на роль своего парня, потому что ты невменяемый ид…

«Шлюха»… ― первое, что мне захотелось бросить ей в ответ, чтобы сделать больно, но я сдержался, однако сделал то, о чём тут же пожалел. Это был не я, клянусь. Это был демон внутри меня, который взял и направил мою руку в её сторону. Я ударяю по её нежной щеке ладонью, хотя не со всего размаху, но достаточно, чтобы это считалось не шлепком, не лёгкой пощёчиной, а ударом. Я ударил свою девушку. Я чувствую, что задел её губу кольцом, возможно, рассёк.

Что я наделал?

Внезапно становится тихо, будто меня завалило обломками обрушившегося небоскреба и шанса на спасения нет. Я что-то мямлю, прошу прощения, падаю перед ней на колени, но химические реакции в моем организме, моя эмоциональная нестабильность ― всё это накрывает беспросветным туманом, в котором я не чувствую ни один орган. Мне тяжело дышать, я не могу даже на неё поднять глаза. Я боюсь, я так боюсь увидеть окончательное решение уйти от меня! Она его уже приняла, я будто знал это ещё до того, как влетел в её комнату. А сейчас я просто дал ей бесповоротный аргумент.

На негнущихся ногах я вывалился из общежития и плетусь в бар топить свою потерянную любовь. Всё что угодно, только бы забыть этот день! Забыть её лицо, глаза, которые никогда меня не простят, в отражении которых навсегда останется мой поступок. Я ненавижу себя и хочу убить. Может, мне повезет, и кто-то сделает это за меня?

Глава 34

Любить до боли

Денис

Настоящее

Вика сидит на высоком барным стуле и гипнотизирует чашку с чаем. В своём умопомрачительном кровавом платье, с потёкшей тушью и выбившейся прядью, она всё ещё самая красивая девушка на свете. Самая красивая НЕ МОЯ девушка.

Я дал ей время немного остыть: она явно была не в себе, когда ворвалась в мою квартиру и решила устроить погром. Я не возражал: пусть бы всё здесь перевернула, только бы простила меня, или хотя бы взглянула без ненависти, или просто спокойно выслушала.

«Как мне тебе помочь, скажи?» ― проговорил я про себя, наблюдая за её замёрзшим, отсутствующим лицом. Она была раздавлена, зла, оскорблена. Но это всё полная ерунда по сравнению с тем, что я собирался ей сказать. Она думала, что это всё просто наша извращённая игра, что Стас жив, и, наверное, прямо сейчас она продумывает способы, как убить его самой. Вот только она опоздала.

«Кто-то уже сделал это за тебя, малышка…»

Кто-то убил моего брата, а я за эти три недели не приблизился к разгадке ни на дюйм.

― Где Стас? ― она снова задаёт этот вопрос, и я понимаю, что мне уже не отвертеться.

― Его больше нет…

Я не узнаю свой голос: сдавленный, сиплый я не могу выдавить из себя даже одного полного предложения.

― Он… ― она поднимает свои тёмно-зелёные глаза. ― Он… как это… то есть…?

Новая истерика вот-вот накроет её, поэтому я обхватываю её руки и пытаюсь успокоить.

― Я всё расскажу, но мне нужно знать, что не доведу тебя до инфаркта. Давай ты поспишь, успокоишься, а потом мы снова…

― Нет! Я не останусь в этом доме! ― она вырывает свои руки. ― И ты мне всё расскажешь!

― Ладно… ― выдыхаю я, собрав всю свою силу воли.

Это тяжело. Как сказать девушке, что её парня больше нет? Как сказать девушке, что её парня убили на собственной кухне? Как сказать девушке, что парня, которого она любит, она больше никогда не увидит? Как сказать ей и при этом самому не залить пол слезами, потому что этот парень ― твой родной брат?

― Я нашёл его. Ножевое ранение, ― выпаливаю я и замолкаю, давая ей информацию по частям.

― Где?

― Здесь. ― я указываю головой за её спину. ― На полу.

Она оборачивается на то место, где я пытался привести в чувства брата, прощупывал пульс, тряс его и орал благим матом, чтобы он услышал меня, чтобы не смел умирать. Но было уже поздно.

― Судмедэксперты сообщили, что он умер не мгновенно. Его не хотели убить ― скорее всего, это произошло в драке. На нём были ссадины, а удар пришёлся не со спины, скорее всего Стас знал нападающего. ― продолжаю объяснять я, плавно подводя к выводам, которые сделал детектив.

― Боже мой! ― Вика прячет лицо в ладони и тихо всхлипывает. ― Как так? Он… он не заслужил такого! ― в этот момент она громко вскрикивает и, сама, не ожидая от себя такой истерики, пытается заткнуть себе рот. Пронзительный писк, и она валится на пол, на коленях ползёт по тому самому месту, где я нашёл Стаса.

― Нет! Нет! Этого не может быть… Я тебе не верю! ― сквозь слёзы осевшим голосом кричит она, хлопая и водя ладонями по плитке.

Я бы тоже не поверил, расскажи мне кто-то о случившемся, но я своими глазами это видел, своими руками вымазался его кровью и держал мёртвого брата на коленях.

― Я понимаю, понимаю… ― подлетаю к ней и обнимаю. ― Ты можешь плакать, тебе это нужно, ― приговариваю я, пока она захлёбывается своей болью и всхлипывает.

― Нет, не трогай меня! Не трогай! Я оплакивала тебя, а сейчас ты заставляешь сделать это с ним. Вы… вы монстры, вы чудовища! ― её голос срывается. Вика хрипит, пытается кричать вперемешку с гортанными стонами. ― Ненавижу вас! Обоих ненавижу!

Несмотря на все её протесты, я продолжаю обнимать Вику и позволять царапать меня, кусать, бить и оскорблять нас с братом последними словами. Всё что угодно, только бы ей полегчало. Через пару минут у неё заканчиваются силы. Теперь она уже тихо завывает у меня на груди, сжимая в кулаке мою рубашку, размазывая косметику солёными слезами.

Так мы просидели около двадцати минут. Я убаюкивал её в своих объятиях, и она позволяла.

― Кто это сделал? ― тихо спрашивает она.

― Как раз это я и пытаюсь выяснить всё это время, ― отвечаю я, продолжая обнимать и гладить её по голой спине.

― Когда? Когда это