Лоренца дочь Великолепного - Ева Арк

Причём, как утверждали досужие сплетники, правитель Милана специально прихватил с собой множество девиц и молодых дам, входивших в свиту его супруги, дабы и они сыграли свою роль во время этих переговоров. Лишь только то обстоятельство, что французы, очарованные красотой итальянок, повсюду заводили с ними романы, объясняло, почему Карл VIII ещё не появился во Флоренции.

Между тем в городе Красной лилии было неспокойно. Во время воскресных проповедей в монастыре Сан Марко собиралось всё больше и больше народа. Стоя за кафедрой и простирая руку в сторону Виа Ларга, Савонарола уже открыто бичевал пороки семейства Медичи. А правитель, как ни в чём не бывало, продолжал развлекаться: танцевал, охотился, устраивал турниры.

Первые полки французов появились на границах Тосканы в конце октября. Понадобилось всего лишь несколько дней, чтобы передовые флорентийские укрепления оказались у них в руках. Пьеро потребовал денег от отцов города, но за полученную сумму можно было навербовать лишь скромный отряд, а не сильное войско. Если верить Савонароле, час расплаты приближался.

– Лоренца! – повернув голову, девушка увидела спешащую к ней настоятельницу, чьё лицо было необычно взволнованным.

– Что случилось, преподобная матушка?

– Наш садовник только что вернулся с рынка: в городе восстание и простолюдины штурмуют дворец Медичи.

Девушка побледнела и выронила из рук ножницы: пророчество неистового монаха сбылось.

Ближе к вечеру стали известны подробности: накануне Большой Совет после стольких лет владычества Медичи заявил: «Хватит с нас власти юнцов!» Правителя заставили отправиться во французский лагерь: пусть молит на коленях Карла VIII. В то же время господа из Совета втайне отрядили собственную делегацию к французам. Пьеро Медичи удалось выторговать у короля мир только ценой унизительных уступок, пообещав уплатить ему в качестве контрибуции двести тысяч золотых дукатов. Не хватало только толчка, чтобы ропот народа вылился в открытое восстание. Позорный мир с французами, который заключил правитель, переполнил чашу народного терпения. Делегация горожан вернулась с ответом Карла VIII: «У нас нет возражения, если вы оставите Медичи, однако наше благоволение к вам не уменьшится и в том случае, если при нашем въезде в город их там уже не будет». И тогда на улице Чулочников загремело: «Народ и свобода!» Возбуждённая толпа кинулась на Виа Ларга. О Пьеро было лишь известно, что незадолго до этого он в сопровождении двух десятков всадников отправился в палаццо Сеньории.

Утром семнадцатого ноября с охраной из вооружённых слуг в монастырь явилась молодая Альбицци.

– Как только родители в такое время выпустили тебя из дома, Джованна? – неодобрительно заметила мать Маддалена.

Втроём, вместе с Лоренцей, они сидели в келье настоятельницы и лакомились сладостями: засахарёнными фруктами и сваренными на меду коврижками.

– Я ушла без их согласия, – призналась её племянница, с удовольствием пробуя лакомства. – Отец с утра отправился в палаццо Сеньории, а матушка, как обычно, ещё не выходила из спальни.

– А где твоя воспитательница?

– У Франчески болят зубы и ей не до меня.

– В таком случае, я запрещаю тебе являться сюда, пока в городе неспокойно.

– Прошу тебя, не хмурься, тётушка! У меня для вас с сестрой Лоренцей целая куча новостей!

– Ты не знаешь, донна Джованна, где сейчас Медичи? – прежде, чем мать Маддалена успела ответить ей, спросила Лоренца.

– Точно не знаю, но, вероятно, уже далеко от Флоренции.

– Как?!

Оказалось, что когда Пьеро подъехал к палаццо Сеньории, отцы города не пожелали говорить с ним, одновременно приказав закрыть все городские ворота. В это время новая делегация, уже возглавляемая Савонаролой, была на пути во французский лагерь. Таким образом, правитель оказался в мышеловке. В конце концов, ему всё же удалось найти боковые ворота, которые заняли при вести о беспорядках конники, присланные тестем Пьеро, Роберто Орсини. Под их защитой правителю и удалось ускользнуть из города.

– Последний раз его видели на дороге в Болонью, – сообщила Джованна. – Что же касается его братца кардинала, то он, покинув свой дворец, в пурпурной шапке прошествовал по главной улице к церкви Орсанмикеле и толпа из уважения к его сану поначалу расступалась. Но этот толстяк сам допустил оплошность, крикнув: «Народ и свобода!» Говорят, такой совет дал ему повар, мол, таким образом он завоюет благосклонность черни. Однако вместо этого толпа разразилась улюлюканьем, хохотом и бранью, которая неслась ему вслед, пока он пробивался к собору, чтобы найти там убежище. Потом в него полетели камни и палки. А когда телохранители кардинала схватились за оружие, их забросали камнями и многих ранили. Тогда он бросился обратно в свой дворец и приказал слугам завалить ворота. Какой-то францисканский монах, нашедший у него приют, передал кардиналу своё платье и они покинули дворец с чёрного входа. А у ворот Сан Галло люди Орсини снабдили их лошадьми.

– Видит Господь, кардинал получил по заслугам, – спокойно прокомментировала рассказ своей племянницы мать Маддалена.

– А что случилось с Джулиано Медичи? – поинтересовалась Лоренца. – Ему удалось спастись?

– Кажется, да. Известно, что из ближайших родственников правителя никого нет в городе.

Лоренца, которой нравился Джулиано, облегчённо вздохнула.

– Интересно, что же будет дальше? – словно размышляя вслух, произнесла настоятельница.

В ответ Джованна пожала плечами:

– Это известно только Богу, тётушка. Но сегодня в полдень французский король совершит торжественный въезд во Флоренцию.

Судя по всему, молодая Альбицци специально приберегла эту новость напоследок. Однако не успела она насладиться произведённым эффектом, как у Лоренцы вырвалось:

– Я бы хотела посмотреть на это!

Мать Маддалена вздохнула:

– Нет ничего легче, дитя моё. Медичи бежали и ты перестала быть их пленницей.

– Но, тётушка, я ничего не понимаю! – растерялась Джованна. – Разве сестра Лоренца не добровольно ушла в монастырь?

– Я думаю, что нужно рассказать всё твоей племяннице, преподобная матушка.

– Это тебе решать, Лоренца.

Узнав о том, что её новая подруга – дочь Великолепного, Джованна всё-таки смутилась.

– Ах, тётушка, но ты ведь могла хотя бы намекнуть мне! – укоризненно воскликнула она после того, как Лоренца коротко поведала ей свою историю.

– Сомневаюсь, чтобы ты после этого придержала свой язычок.

– Но я ведь много плохого наговорила Лоренце о Медичи!

– Я не обижаюсь на тебя, – заверила её дочь Великолепного.

– И всё же, они подло поступили с тобой!

– Мне кажется, тётушка, что Лоренца должна поселиться в нашем дворце, – обратилась затем молодая Альбицци к матери Маддалене.

– Но примут ли её твои родители?

– А