Лоренца дочь Великолепного - Ева Арк

– Ты слишком любопытна, Джованна, – осадила её настоятельница. – Лучше поведай нам, о чём говорят в городе.

– Хорошо, тётушка, – покладисто согласилась та. – Сейчас все только и болтают, что о последней проповеди настоятеля Святого Марка, будто нет ничего интереснее!

– Последней проповеди фра Джироламо? – мать Маддалена переглянулась с Лоренцой.

– Да, двадцать первого сентября он произносил в церкви проповедь о всемирном потопе и, говорят, сумел нагнать на всех присутствующих страх, предсказав, якобы, ещё невиданные несчастья для Флоренции. Но самое главное, что именно в этот же самый день, как утверждают, французы перешли Альпы.

Настоятельница, а вслед за ней и Лоренца, перекрестились. В этот момент к матери Маддалене подошла с каким-то вопросом монахиня и она, предложив девушкам пока прогуляться по саду, удалилась. Таким образом, они оказались предоставлены самим себе, тем более, что толстая Франческа сразу же плюхнулась на скамью.

– Тебе не скучно в монастыре, сестра Лоренца? – после паузы поинтересовалась Джованна.

– Нет, благодаря преподобной матушке. Она очень добра ко мне.

– Я тоже люблю тётушку, потому что с ней можно поговорить обо всём, даже о том, в чём не решаешься признаться духовнику.

– А ты её родная племянница, донна Джованна? – Лоренца покосилась на волосы своей собеседницы.

– Да.

– Она тоже Альбицци?

– Нет, преподобная – родная сестра моей матушки, урождённой ди Биччи.

– Вообще-то мы, Альбицци, почти все темноволосые, – добавила племянница матери Маддалены, заметив взгляд Лоренцы. – Но тётушка, в отличие от меня, никогда не красила волосы, даже в молодости. А в остальном мы с ней очень похожи. Мои родители говорят, что я такая же упрямая, как она.

В голосе молодой Альбицци послышался смех.

– Скажи, донна Джованна, а почему твоя тётушка решила уйти в монастырь?

– В молодости она была обручена с мессиром Роберто деи Альбицци, моим отцом. Но потом вдруг отказалась выходить за него замуж и с согласия своих родителей ушла в монастырь.

– Почему?

Джованна пожала плечами:

– Не знаю. Правда, однажды моя матушка обмолвилась, что её сестра была влюблена в другого мужчину, а тот не захотел жениться на ней. И тогда из гордости она решила стать монахиней. В этой ситуации я бы поступила также, ведь род Альбицци – очень древнего происхождения. Мои предки управляли Флоренцией, когда Медичи ещё были простыми аптекарями…

– Как ты сказала? – поразилась Лоренца.

– Ну, да. Всем известно, что шары на их гербе – это аптекарские пилюли. Медичи разбогатели на торговле лекарствами и специями, привезёнными с Востока, а потом, выбившись в банкиры, отобрали власть у нас, Альбицци.

– Впрочем, это давняя история, – добавила Джованна, махнув рукой.

Несмотря на то, что молодая Альбицци была невысокого мнения о Медичи, Лоренца не смогла устоять перед её обаянием. Чем-то она напомнила дочери Великолепного Жанну Доруа. Даже имя у них было одинаковое.

– С моей тётушкой всё более или менее ясно, – продолжала племянница матери Маддалены. – А вот насчёт того, почему ты оказалась в монастыре, то, наверняка, здесь тоже не обошлось без любовной истории?

Лоренца невольно покраснела. Тогда, видя её замешательство, Джованна тут же добавила:

– Ну, хорошо, можешь не говорить! Тётушка права: я чересчур любопытна!

– А ты обручена, донна Джованна? – немного помолчав, спросила дочь Великолепного.

По лицу флорентийки внезапно пробежала тень, как будто туча на миг закрыла солнце.

– Мои родители собираются скоро объявить о моей помолвке с… одним сеньором.

– А ты не рада этому? – Лоренцу удивила перемена в её настроении.

– Дело в том, что этот сеньор вдвое старше меня. К тому же, он вдовец и у него есть сын от первого брака. Правда, его семья очень богата. Но меня не интересуют его деньги, потому что я люблю другого. Моему любимому двадцать четыре года и его зовут Томмазо Кавальканти. Но, прошу тебя, не говори об этом никому, даже моей тётушке.

– А Томмазо любит тебя?

– Да. Но его семья разорилась и, хотя моего приданого хватило бы для нас обоих, мои родители, особенно матушка, слышать ничего не хотят об этом.

– Что же вы собираетесь делать? – Лоренца сочувственно посмотрела на Джованну.

– О помолвке будет объявлено в ноябре, когда мне исполнится семнадцать. Поэтому нужно набраться храбрости и попросить помощи у тётушки, чтобы она повлияла на моих родителей. Они очень уважают её.

– Если хочешь, я поговорю с преподобной.

– Нет, мне нужно сделать это самой.

После этих слов Джованны Лоренца снова вспомнила свою подругу: Жанна тоже никогда не пряталась за спины других. В это время в саду снова появилась мать Маддалена.

– Наверно, моя племянница совсем заболтала тебя, сестра Лоренца? – спросила она, окинув девушек внимательным взглядом.

– Вовсе нет, преподобная матушка. Я прекрасно провела время с донной Джованной.

– Буду очень рада, если вы подружитесь. А теперь приглашаю вас разделить со мной трапезу.

– С удовольствием, тётушка! – подмигнув дочери Великолепного, откликнулась молодая Альбицци. – Обожаю сладости, которые готовят у вас в монастыре.

Лоренца стояла с садовыми ножницами возле клумбы и задумчиво смотрела на розы, несмотря на начало ноября, ещё цветущие в монастырском саду. Она спустилась сюда, чтобы срезать цветы и украсить ими церковь. Однако их рдеющие головки снова напомнили ей о розарии в саду дома Льва в Париже, где она часто обменивалась секретами с подругой, и где брат Жанны попросил её выйти за него замуж. С того времени, казалось, минула целая вечность. Вот уже почти два месяца девушка провела в монастыре Святой Лючии. Кардинал Медичи больше не беспокоил Лоренцу, и её жизнь здесь можно было даже назвать приятной. Время проходило в молитвах и разнообразных делах: вышивании покрова для церковного алтаря, чтении монастырской хроники и книг о житии святых, приготовлении лекарств и посещении монастырской больницы вместе с сестрой Августиной. От неё девушка многое узнала о свойствах целебных трав, научилась вправлять вывихи, останавливать кровотечения и накладывать повязки. Ещё были беседы с матерью Маддаленой, которая прекрасно знала древних авторов, но, как выяснилось, предпочитала Данте любимому Лоренцей Петрарке. Подружилась она и с Джованной деи Альбицци, снабжавшей её свежими новостями и судившей обо всём и вся своим острым язычком. Благодаря племяннице настоятельницы Лоренца узнала, что французские войска без особого сопротивления взяли Турин и Асти, куда прибыл на встречу с Карлом VIII со всем своим двором его союзник Лодовико Моро.