Одно небо над нами - Марта Заозерная

– Никто уже этот праздник не празднует. И сантехники давно не пьянчушки. Ты на них наговариваешь, – легонько предплечьем его в бок толкаю.

– А мне ты позвонить не могла?

От его вопроса я реально в смехе захожусь.

– Тебе? Чтоб ты мне сифон поменял? Дай-ка подумать, – делаю паузу. – Ты в списке звонков по данному поводу был бы четвёртый с конца. Лёша, как бы тебе помягче сказать. Ты один из немногих, чьи компании год в прибыли закрывают, у нас в стране так щедро не действуют даже госкорпорации, – при помощи мне подобных. – Посмею тебе сообщить: такие люди как ты, с разводными ключами на карачках не ползают, тем более в левых квартирах.

Он цокает.

– А Олежа чего? – сам же от своих слов напрягается.

Не зря говорят, что не стоит задавать вопросов, на которые не хочется получить правдивые ответы.

– Олежа, – произношу нараспев. – По этой части несостоятелен. У него по дому всё делают другие мужчины.

– Как же так? – изумляется засранец с придыханием.

– Да ну тебя. Это не самое главное в человеке. Он человек замечательный.

– А я, значит, не очень!?

Судя по тому, что я успела узнать… Вполне даже очень. Очень-очень. Мой потекший мозг тому свидетель и подтверждение.

Молчу до тех пор, пока он меня легонько не встряхивает.

– Я такого не говорила! Ты сам эту тему завел, – произношу, когда его пальцы по моим ребрам проходятся. – И вообще, не тычь в меня. Мне лень двигаться.

Лёша ведёт рукой по моей спине, гладит, касается, в какой-то момент замирает и такое чувство, что каменеет.

– Да, это он, – он понимает, что это шрам, от чего – тоже понятно. – Коррекцию делала, но, чтобы полностью убрать, необходимо было ещё несколько сеансов. Я ограничилась двумя, потому что ощущения не из приятных. Это уже скорее психосоматика.

Дослушав, он ладонь на голову мою перемещает. Гладит кожу аккуратно и нежно, ведет по кончикам волос, слегка тянет за них. Идеально. У меня глаза закатываются, как у псяки из видео, которому массаж головы делают чесалкой металлической. Верхний орган и прикосновения к нему – моя слабость. Агата с ранних лет просекла, что с помощью массажа головы у меня можно выпросить всё что угодно. Пользовалась этим на регулярной основе: «Мамочка, если я тебя поглажу пять минут, ты мне телефон на полчаса разблокируешь?». Соотношение думаю ясно.

– Что ты хочешь на день рождения? – спрашивает Лёша, когда я уже одной ногой в дремоту вступаю.

– Я думала, что ты в ресторане мне подарок вручил, – одним из первых. День рождения был вчера, но в будний день, уставшей, мне застолья счастья не добавляют. – Да и сейчас, вторая часть подарка мне очень зашла.

Какое счастье, что мне не двадцать, мяться, оправдываться необходимости нет. Можно делать всё, что захочется. В пределах разумного.

– По-другому спрошу. Чего бы тебе хотелось? Расскажи, о чем ты мечтаешь?

Ловлю себя на мысли, что наслаждаюсь его голосом. Приятный, обволакивающий, в нём отсутствует напряжение, от чего звучание свободное. Частоты разнообразные, краски сочные, сейчас низкий, с небольшой хрипотцой. Многогранная обворожительность как она есть. Подсознательно доверие внутри просыпается. Неконтролируемый процесс.

– Мне, наверное, повезло. В голову мало что приходит. Большинство из своих мечтаний и целей я уже получила, – с неба на голову, правда, ничего не упало. – Никаких яхт, островов, самолетов в списке желаний никогда не было, как и дома сидеть, не работая, – задумываюсь. – Если бы у меня было чуть больше свободного времени, я бы отправилась в путешествие на «Золотом орле» по транссибирской магистрали. Это стилизованный поезд. Пожалуй, да. Это мечта, многолетняя. Читала за него ещё очень давно, когда полтора миллиона за отдых двухнедельный для меня глупостью несусветной было. Сейчас же меня работа на такой срок не отпустит.

– Необычное желание для девушки, две недели в поезде трястись, – произносит раздумчиво Лёша.

– Это же не для того, чтоб до Владивостока просто добраться. Поезд отправляется пару раз в год всего, преимущественно иностранцы путешествуют, чтобы познакомиться с величием русской земли и широтой души местного населений. Пару лет назад после моей рекомендации наши партнеры из Ливана осенью ездили. Остались в восторге. Более десяти тысяч километров, восемь часовых поясов. Казанский кремль, Новосибирский оперный театр, пятичасовой вояж по Кругобайкальской железной дороге —она по самому берегу озера проходит – очень их впечатлили. Маршрут потрясающий. Дорого, на четверых у них вышло почти десять миллионов, но там всё включено. Ты будешь смеяться, но я очень люблю Россию. Путешествовать мне больше всего у нас нравится. Когда мы летали в Бурятию… Она меня покорила. Их кухня аутентичная навсегда в моей душе теперь. На их плове и беляшах я за неделю килограмма три набрала, потом несколько месяцев скидывала. Ты чего с меня забавляешься? – толкаю бесчувственного и смеющегося сильнее. – Это целая трагедия была!

С семидесяти пяти до пятидесяти трех возвращаться после Анапы было труднее, но тем не менее пришлось и тогда постараться.

Мы с Лёшей обсуждаем разные уголки нашей родины необъятной. Ему постоянно приходится перемешаться из одной точки в другую, от этого кругозор, понятное дело, широкий. Несколько его производств расположены в богом забытых местах, где до запуска им заводов людям нечем было заняться, кроме как выпивать. Что-то строить пришлось заново, металло- и станкостроительный заводы получилось запустить после реконструкции зданий: стояли никому ненужные, продавались по низкой цене.

Слушаю его увлеченно, мне давно не было так интересно. Чем старше становишься, тем меньше с каждым днем новой и волнующей информации получаешь. Сейчас же меня затягивает. Всё сильнее с каждым словом и предложением. Всесторонней развитостью далеко не все могут похвастаться, чем больше в человеке намешано, тем впечатления ярче.

А ещё, мне нравятся хорошие мальчики.

Словно бы услышав мои мысли, в желании дать понять, что не всё с ним так просто, Лёша начинает размыто, но всё же меня на путь истинный наставлять.

Ни с того ни с сего он начал вешать, что мне лучше сократить к минимуму общение с Олегом.

Ага, как же.

В этот момент он очень напоминает моего любимого генералишку, Геннадия Всеволодовича. С возрастом он стал любителем нравоучений. Старший сын, Герман, не любит всё это слушать. Обрывает отца на полуслове, бескультурно. Поэтому, частенько, он приходит ко мне, садится напротив и несколько минут под