Мой темный Ромео - Паркер С. Хантингтон

с парнями. Если бы я знала, что это так приятно, то переспала бы со всеми парнями в классе. – Я чуть не подавился ее трусиками. То ли от смеха, то ли от возмущения, сам не знаю. – Да. Да. Вот так, но, может… может, даже быстрее.

От детского ликования в ее голосе у меня подскочил пульс. Сердце колотилось о ребра. Я не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал, что оно работает как надо. Обычно оно отбивало необходимый минимум, чтобы поддерживать во мне жизнь, и не более.

Даллас извивалась и стонала подо мной, мертвой хваткой сжимая мою голову ногами, чтобы я точно никуда не делся. Сдвинуть меня с места смогли бы только три армии и апокалипсис. Даллас Коста была как изящное искусство. Мне хотелось запечатлеть ее в этом моменте и возвращаться к этой сцене всякий раз, когда желание поглотить ее вновь поднимет свою уродливую голову. Она была так восприимчива. Переполнена искренним восторгом. В ее ответной реакции не было ни умысла, ни расчета. Она была беспощадно честна. Честна, когда говорила, как сильно ненавидит меня всем своим естеством. И честна, когда я языком и пальцами заставлял ее терять самообладание.

Но самое главное, она разительно отличалась от Морган Лакост, которая отпускала себя и кончала от моего языка, только когда была пьяна, что случалось с ней гораздо чаще, чем следовало бы. Безжалостная, расчетливая Морган больше беспокоилась о том, чтобы хорошо выглядеть во время секса, чем в самом деле получать от него удовольствие.

– Да! Да! Я кончаю! – Моя маленькая неприрученная порно-звезда так сильно стиснула меня между ног, что у меня резко упал уровень кислорода. Она сжимала мои пальцы через ткань трусиков, пока на нее волнами накатывал оргазм. Поток тепла промочил хлопок. Я целовал ее сквозь белье снова и снова, зная, что завтра все вернется на круги своя – мои границы, пределы, мои заморочки и демоны.

– Можно мне оказать ответную любезность? – Даллас приподнялась. – Но не через белье. Мужские трусы всегда пахнут старым сыром, который несколько дней пролежал в мультиварке. Я знаю об этом, потому что каждый раз, когда домработница уезжала в отпуск, мы все по очереди занимались стиркой. И, ну, мне не стоит этого говорить, но папа…

Не желая портить момент разговорами о нижнем белье ее отца, я потянулся вперед и заткнул ее дерзкий рот поцелуем, сохранившим ее сладкий вкус. Сначала она поджала губы и поморщилась, неуверенная, как относиться к собственному вкусу. Но когда я провел головкой возбужденного члена вдоль ее входа сквозь одежду, она обезумела и ответила на поцелуй, просовывая язык так глубоко мне в глотку, что я подумал, она выудит мой ужин.

– Да. – Даллас заерзала подо мной. – Пожалуйста, сэр, можно мне еще немного?

Она цитировала «Оливера Твиста», пока ее трахали. Честное слово, эта женщина неповторима.

Зная, что это глупо, опасно и ненормально, я слегка ввел головку. Она оказалась узкой – а через порванный растянутый хлопок ее трусиков ощущалась еще у́же, но была мокрой, скользкой и готовой к грядущему.

Меня поразило, какой теплой и тугой она была. Я толкнулся сильнее и глубже, проникая в нее через наше нижнее белье, неспешно трахая ее сквозь одну только тонкую ткань. Я оторвался от ее губ и стал неотрывно наблюдать, как мой член раз за разом погружается в нее. Она была такой узкой, что он едва в ней помещался. Это, безоговорочно, был лучший секс в моей жизни.

Даллас тяжело дышала.

– Так вот что называют петтингом на сухую?

Нет. Ничего сухого тут не было и в помине. По сути, я трахал ее через наше белье. Только объяснять ей, что это полноценный секс с дополнением в виде моих заморочек, не входило в мои планы на сегодняшний вечер. Или любой другой.

– Конечно.

Каждое движение подводило меня ближе к оргазму. От медленных, выверенных, дразнящих толчков, призванных свести ее с ума от желания, я быстро перешел к резким, маниакальным рывкам в духе «мне необходимо быть в этой женщине». Движениям мужчины, который изголодался по человеческим отношениям, близости, удовлетворению плотских потребностей.

Голова шла кругом. Я учитывал вероятность того, что Даллас не может кончить от проникновения. Так она бы попросту оказалась среди большинства женщин на планете. Но она содрогалась, царапалась и тянулась ко мне, будто вот-вот испытает оргазм. Ее грудь подпрыгивала и дрожала от каждого моего толчка. Рот приоткрылся в изумлении, вероятно потому, что этот оргазм по ощущениям отличался от первых двух. Был более глубоким и мощным.

Даллас вцепилась в отвороты рубашки и притянула меня к своему лицу.

– Сними белье. – Она подалась навстречу моему толчку и застонала, когда головка выглянула через прорезь в боксерах. – Я хочу, чтобы ты кончил в меня. Хочу почувствовать тебя.

Я был в паре секунд от того, чтобы исполнить ее требование. К счастью, логика перехватила руль, у которого мой член каким-то образом оказался сегодня вечером, и спасла ситуацию от превращения в полномасштабную катастрофу.

С трудом дождавшись, когда она кончит, я вышел, перевернул ее на живот и стал дрочить. Целился на задницу, но каким-то образом кончил на ее волосы. Не важно. У нее полно времени, чтобы все смыть. Не сказать, что у нее насыщенное расписание.

Даллас упала на подушки с хитрой ухмылкой.

– Официально заявляю. – Она потянула меня за собой и усыпала мое лицо влажными небрежными поцелуями, в очередной раз напомнив о том, что мало чем отличалась от щенка. – Секс – мой новый любимый вид спорта.

– Секс – это не вид спорта.

– А должен быть. Будь это так, я бы весь день им занималась.

– Такое занятие уже существует. Называется проституцией.

Я упал на нее, не обращая внимания на ее небольшой вес, потянулся к тумбочке и сунул в рот две мятные жвачки.

– Больше это не повторится. – Я скатился с Даллас, весь мокрый от пота, хотя мышцы расслабились впервые за много лет.

– Конечно, милый. – Она прижалась грудью к моей руке. Простыни под нами промокли от следов того, чем мы только что занимались. – Только в этот раз.

Но искушение оказалось слишком сильным. В итоге я сделал себе поблажку до конца медового месяца. Целую неделю я при любой возможности трахал Даллас через одежду. А каждую ночь трахал ее через простыни, стараясь всегда кончать ей на лицо, язык и сиськи. Однажды даже чуть не трахнул ее без защиты в Лувре. Потом вылизал ее маленькую сладкую киску в храме Святой Марии Магдалины. Не