Прописывая правила - Сагара Люкс

Его член слегка набухает, прежде чем полностью излиться внутрь меня. Мы кончаем вместе, глядя друг другу в глаза. Мы продолжаем двигаться ещё долго, пока его ноги не перестают его держать, и он падает на матрас. Его грудь судорожно вздымается, наши пальцы переплетены.

Он, должно быть, на самом деле меня испортил, потому что, едва придя в себя, я стаскиваю с себя штаны и забираюсь на него.

— Ещё, — шепчу я, мой голос звучит пьяно от наслаждения.

Его рука касается моего лица — или, возможно, шеи. Он смотрит на меня так, будто то, что я только что произнесла, лишено всякого смысла.

И это на самом деле так.

Существуют десятки причин, по которым я должна повернуться к нему спиной и убежать как можно дальше, но, когда я наклоняюсь и целую его, единственное, о чём я могу думать, это о том, как сильно я хочу остаться здесь. С ним.

Навсегда.

***

Кожа Томаса тёплая под моей щекой.

Впрочем, как и всё его тело. Расслабленная улыбка трогает мои губы, пока я провожу пальцами по чётким линиям его груди. Мне нравится чувствовать, как он вздрагивает каждый раз, когда мои ласки опускаются слишком низко или слишком близко к его сердцу, так же как мне нравится закрывать глаза и сосредотачиваться на биении, наполняющем его грудь.

Мне нравится знать, что он здесь, чувствовать его своим.

Это вызывает у меня смешанные эмоции: радость и тревогу, ведь я понимаю, что ничто не вечно. Я перестаю его гладить и снова открываю глаза. Меня слегка передёргивает, когда мой взгляд натыкается на открытую дверь моей комнаты.

Время почти истекло, а я не готова уходить. Чувство, которого я никогда раньше не испытывала, наполняет мою грудь — и перехватывает дыхание.

— Мне страшно, — говорю я, и мой голос дрожит.

Его пальцы легко скользят по моей спине, успокаивая меня.

— Чего ты боишься?

Тьма благосклонно обволакивает нас, вытягивая из меня правду.

— Я боюсь влюбиться в тебя.

После мгновения колебания Томас заключает меня в объятия. Он обнимает меня крепко, крепче, чем когда-либо прежде. Он говорил мне, что однажды я начну его бояться, только я не представляла, что это произойдёт так скоро. И не по этой причине.

Комнату на несколько мгновений наполняет странная тишина, полная эмоций и мыслей. Он нарушает её голосом, настолько резким, что причиняет мне боль.

— Этого не случится, Александра. Я не позволю.

В груди всё сжимается от понимания, что его желания не имеют значения. Возможно, уже слишком поздно.

Возможно, я уже влюбилась в него.

Я сжимаю пальцы. Цепляюсь не только за эмоцию, которая горит внутри меня, но и за его грудь. Постепенно страх исчезает, уступая место чему-то бесконечно иному. Тихому и честному чувству. Свободному от моральных суждений или ограничений. Чувству, которое дарят спонтанно, не требуя ничего взамен.

Закрыв глаза, делаю глубокий вдох.

— Любовь, — шепчу я.

Тело Томаса мгновенно напрягается. Я касаюсь его груди ногтями, отдавая ему всю себя.

— Пароль от файла — «любовь».

Томас приподнимается на локте, чтобы посмотреть на меня, и я не скрываю от него ничего: ни своих глаз, ни своих эмоций. Он отвечает мне такой нежностью, что у меня перехватывает дыхание, и таким глубоким поцелуем, что проникает в самые потаённые уголки моей души.

Его пальцы снова переплетаются с моими, он прижимает меня спиной к матрасу и накрывает своим телом. Его грудь прижимается к моей. Я слегка дрожу, когда чувствую, как он надавливает большим пальцем на мою нижнюю губу, призывая открыть рот шире.

Он настойчиво требует, чтобы я приняла всё, что он хочет мне дать.

Его язык, его дыхание...

Я внезапно замираю, когда что-то маленькое и гладкое царапает моё горло. У меня нет времени сопротивляться. Он грубо запрокидывает мою голову назад и заставляет меня проглотить, после чего приближает своё лицо к моей шее. Он едва касается её носом, и его голос скользит по моей коже.

— Я же говорил тебе, никому не доверять.

— Что...

Когда он поднимается и снова смотрит на меня, в нём что-то изменилось. Его глаза холодные и пустые.

Я вздрагиваю, когда он меня гладит.

— Я любил свою сестру больше всех на свете. Когда я её потерял, я пообещал себе, что больше никому не позволю причинить мне такую боль. Никогда.

Что-то не так. Моё тело не реагирует на команды разума. Зрение затуманивается. Лицо Томаса исчезает, поглощённое тьмой. Неестественный холод окутывает меня, и я погружаюсь в забытье.

— Аид...

Имя бога мёртвых срывается с моих губ вместе со стоном. Во рту всё пересохло от того, что он мне дал. Мне показалось, это была таблетка, но совсем маленькая.

Словно зёрнышко граната.

— Что ты мне дал?

Он снова нежно касается моего лица.

— Сильное снотворное.

Нет. Нет. Нет.

Я пытаюсь поднять руку и схватиться за него, но я слишком слаба, слишком устала...

— Я должна увидеть Грейсона, я должна...

Он обхватывает моё лицо своими ладонями. Его голос становится жёстче, когда он сжимает пальцы.

— Я позабочусь о нём. Я не позволю ему причинить тебе вред. Больше никогда.

Меня сильно трясёт, я дрожу.

— Ты не можешь... Не...

Мой голос обрывается. Аид целует меня в последний раз, прежде чем сесть.

— Тебе не следовало меня недооценивать. — Его голос тихий, словно доносится издалека. Это странно, потому что его руки всё ещё на мне. В моих волосах. — Я вижу всё, Александра. И я знаю всё.

Последнее, о чём я думаю, прежде чем погрузиться во тьму и потерять сознание, — что он ошибается и понятия не имеет, с чем ему предстоит столкнуться.

АИД

Люди часто думают, что умные не умеют в той же степени владеть своим телом. Это довольно распространённая ошибка, которую я научился обращать в свою пользу.

Когда Грейсон прибыл на место встречи с Александрой, он был вооружён до зубов и уверен в своей победе надо мной. Его надменность его и погубила. Она позволила мне подойти ближе, чем следовало бы, но главное — дала возможность незаметно подкрасться сзади и оглушить его.

Убедившись, что нас никто не видел, я затащил его в машину и отвёз в место, совершенно отличное от того, что выбрал он. Я привязал его к стулу и уселся напротив.

Я просидел неподвижно почти час, ожидая, пока он