Долгая игра - Рейчел Рид

— Есть и другие квир-игроки НХЛ. И бывшие игроки НХЛ. Ты дружишь с кем-нибудь из них?

— Вроде того. С некоторыми. Думаю, даже они были бы обескуражены... — Он остановился. Однако после минутного колебания решил, что не было смысла притворяться, будто Галина не знала наперед, что он собирался сказать. — Тайными отношениями соперников. Гей-хоккеист — все равно остается хоккеистом, и существуют неофициальные правила. Кодекс.

— А официальные существуют?

— Не думаю. Не знаю. Уверен, Лига быстро какие-нибудь придумает, если узнает о нас. В любом случае, нам будет очень сложно.

— Как думаешь, каков наихудший сценарий?

Илья вновь задумался, прежде чем ответить.

— Мой худший кошмар — возвращение в Россию. Особенно после признания в бисексуальности.

— Считаешь, это вероятно?

Он вздохнул.

— Не знаю.

— Что должно произойти, чтобы ты был вынужден уехать из Канады?

— Думаю... если меня отстранят от игры в хоккей, и я останусь без работы. А я прожил здесь недостаточно долго, чтобы подать прошение о гражданстве.

— Но есть и другие способы, — резонно заметила Галина. — И маловероятно, что тебя отменят в НХЛ, особенно учитывая, кто ты такой.

Она была права. Даже если произойдет худшее, и их с Шейном вышвырнут из Лиги — или, если не выгонят официально, но их отвергнут все команды — он сможет найти другие способы остаться в Канаде. Сможет найти другую работу. Сможет... сочетаться браком.

— В худшем случае, — медленно произнес он. — В самом худшем случае наша карьера в НХЛ закончится, но мы сможем пожениться и жить спокойной жизнью вместе в Канаде.

— Что бы ты почувствовал, если бы такой сценарий реализовался?

— Злость из-за того, что наши карьеры закончились так резко. Но также... не знаю. Возможно, облегчение. Иногда мне хочется кричать, так трудно хранить этот секрет. Я люблю хоккей и заслуживаю возможности продолжать свою карьеру столько, сколько хочу. Я реально это заслужил. Но если бы мне пришлось выбирать... я бы выбрал его. — Галина по-быстрому сделала еще заметку. — Но, — тихо добавил Илья, — у меня нет выбора.

— Каков же наилучший вариант развития событий?

Илья снова вздохнул.

— Без понятия. Мы объявляем, что мы вместе, и все радуются за нас? Я выигрываю еще три Кубка Стэнли и праздную каждую победу вместе с мужем? Не знаю.

— Спрошу по-другому. Каков наилучший из реалистичных сценариев?

Илья подумал и улыбнулся.

— Мы продолжаем жить своей жизнью, только уже все знают, что мы вместе, и это никого не волнует. Ничего особенного.

— Это то, чего вы оба хотите?

Галина задала очень важный вопрос. Илья полагал, что именно этого хотел для них Шейн, но также был уверен, что тот предпочел бы скрывать их отношения до самого завершения карьеры.

— Надеюсь, что да.

Глава семнадцатая

Нежданно-негаданно, без всяких предупреждений, в середине ноября у Ильи появился новый и нежелательный товарищ по команде. Трой Барретт, безусловно, был, талантливым форвардом и потенциально мог на голову превзойти нынешнего партнера Ильи по линии, Таннера Диллона, но всегда казался полным придурком.

— Меня это бесит, — жаловался Шейну Илья по телефону. — У нас была идеальная команда. А теперь пришел этот мудак.

— Вообще-то твоя команда ужасна, — напомнил ему Шейн.

— Да, но, знаешь, в ней хотя бы была хорошая атмосфера. А у Барретта плохая аура.

— Я знаю. Мне жаль.

— Харрис привел сегодня на тренировку нашего щенка-талисмана! Но этот Барретт. Из-за него все настроение пропало.

— До сих пор не могу поверить, что он отхерачил Кента, причем по делу — сказал Шейн. — Может, не такой уж он плохой?

Торонто скоропалительно обменяли Барретта, причем всего лишь на несколько драфт-пиков (право выбрать игрока на драфте в определенном раунде — прим. пер.) — гораздо меньше, чем стоил игрок столь звездного уровня. Причина заключалась в том, что Трой крупно повздорил со своим еще более отвратительным товарищем по команде, Далласом Кентом. Кента, гомофобного уебка и одного из самых поганых людей, которых Илья когда-либо встречал, недавно обвинили в нападениях и изнасилованиях. Сеть наводнили многочисленные анонимные свидетельства потерпевших женщин. По-видимому, это переполнило чашу терпения его бывшего лучшего друга, Троя Барретта.

— Ага, конечно. Как там у вас говорится про сломанные часы? Уайетт так говорит.

— Они дважды в сутки показывают правильное время.

— Да. Может, в чем-то одном Барретт и прав. Но по большей части он мудак.

— Может, он окажется хорошим партнером по линии. Ты жалуешься на Таннера Диллона с тех пор, как стал играть за Оттаву.

— Я все равно не хочу его в команде.

— Знаю. Я просто пытаюсь тебя подбодрить. — Шейн печально вздохнул. — Мне пора. Совещание команды.

— Окей. Как там в Буффало?

— Замечательно, — ответил Шейн без энтузиазма.

Илья рассмеялся.

— Удачи тебе сегодня.

— А тебе удачи с Троем Барреттом. Не могу дождаться, когда ты все о нем расскажешь.

— Какой любопытный.

— Я люблю тебя. Позвоню ближе к ночи после матча.

— Буду ждать. Я тоже тебя люблю.

Они закончили разговор, Илья тотчас же написал Харрису.

Илья: Ты же приведешь сегодня щенка, да?

Харрис: Да!

Илья медленно выдохнул. По крайней мере, этот день сулил хоть что-то приятное.

***

— Ну и как он?

Шейн растянулся на кровати в номере отеля, напрочь вымотавшись во время матча.

— Он такой милый, Шейн. Ты должен его увидеть!

— Что?!

Трой Барретт, конечно, был привлекательным мужчиной, но такая реакция Ильи оказалась весьма неожиданной.

— Он лизнул мне щеку своим маленьким язычком!

— Э-э...

— У него такие висячие уши, и сам он такой плюшевый. Я бы тискал его на каждой тренировке.

О, господи.

— Я спрашивал про Троя, идиот. Не про щенка.

Илья фыркнул.

— Да плевать на него. Щенок такой классный. Его зовут Чирон (в греческой мифологии Хирон был кентавром, известным своей мудростью, познаниями в медицине и воспитанием героев — прим. пер.). Он черный, маленький и...

— Ладно. Щенки милые. Согласен. Но что насчет Троя?

— Ничего особенного. Вел себя тихо.

Шейн улыбнулся, глядя в потолок.

— У тебя есть фото собаки?

— Конечно. Ты не видел у меня в инстаграме?

— Нет.

Шейн не особенно интересовался социальными сетями,