Темный выбор - К. Бузер

Я чувствую успокаивающее присутствие Майкла за мгновение до того, как он обнимает меня сзади. — С ним все будет в порядке, Роуз. Я не позволю, чтобы с ним что-то случилось.

Это то, что меня беспокоит. Я закрываю глаза и откидываю голову на его крепкую грудь. Майкл не знает правды обо мне и, в свою очередь, о Лиаме. Мой отец — могущественный человек с руками в более глубоких карманах, чем у большинства грязных политиков. На самом деле, он, вероятно, владеет карманами, в которые играют эти политики. Это глупая, идеалистическая мечта — представлять, что Майкл может противостоять главарю ирландской мафии Майами, но я всегда хотела жить, витая в облаках.

И затем есть вполне реальная возможность, что правда может окончательно отпугнуть Майкла.

— Роуз? Если ты не готова к сегодняшнему вечеру, мы можем вернуться обратно. Нам не обязательно делать это, если еще слишком рано, — Майкл, должно быть, чувствует мое беспокойство, но дело не в сегодняшнем вечере. Дело во всем остальном.

Я поворачиваюсь в его объятиях и провожу руками по его твердому прессу, по его мускулистой груди и по его широким плечам. Он напрягается под моим прикосновением, но не от страха или отвращения. Удовольствие расширило его зрачки и поглотило свет. Я встречаюсь с его темными глазами и улыбаюсь, зная, что снова играю с огнем, и мне нравится волнение от горения.

Губы Майкла дразнятся в понимающей ухмылке. — Осторожнее, милая.

— А что, если я не хочу быть такой? — я знаю, что я выхожу за его рамки, но последние несколько дней я жила в спортивных штанах и рубашках на размер больше, чувствуя себя такой же непривлекательной, как и думала. Хотя Майкла это, казалось, никогда не беспокоило, меня это беспокоило. Но то, как он смотрит на меня сейчас, возвращает воспоминания о той ночи, когда мы впервые встретились, заставляя меня снова почувствовать себя той же девушкой.

Майкл наклоняется вперед и шепчет: — Ты должна знать, что я не выхожу из себя на первом свидании.

— О, хорошо, — я приподнимаюсь на цыпочки и принимаю его игривый вызов. — Тогда ты должен знать, что я не выхожу из себя до третьего свидания, — а затем я целую его в щеку и улыбаюсь, как кот, который только что наелся сливок.

— Посмотрим. Ты увидишь, что я могу быть очень убедительным.

— А я могу быть очень упрямой.

Майкл кивает, словно обдумывая эту информацию на потом, прежде чем он внезапно хватает меня за запястье и притягивает прямо к своей груди. Схватив меня за затылок одной рукой, он подносит другую к моей щеке. Его рот оказывается на моем, прежде чем я успеваю сказать хоть слово. Его язык ныряет и переплетается с моим. Это чувственный танец, в котором только мы знаем шаги. Когда я подаюсь вперед за большим, он хихикает мне в губы и отстраняется, оставляя меня бездыханной и невероятно разочарованной.

— Все еще упрямишься? — он проводит пальцем по моей щеке, очерчивая изгиб моей шеи и касаясь моего бьющегося пульса, прежде чем остановиться прямо над моим декольте.

Я сглатываю, не в силах сформулировать ни единого слова. Ухмылка на его лице говорит мне, что он знает, что моя угроза не имеет значения.

Майкл выводит нас из лифта, через отдельный пустой коридор и за дверь в конце. Он берет меня за руку, как только мы выходим наружу, и ведет меня по ярко освещенной каменной дорожке, окруженной густыми кустарниками и цветами. Воздух наполнен звуками насекомых и далеким ревом разбивающихся волн. По мере того, как мы приближаемся к месту назначения, запах соленой воды становится сильнее, напоминая мне о лучших днях, когда мама была жива, и о днях, которые мы проводили на берегу.

Мы поворачиваем за угол, и каменная дорожка опускается на белый песок пляжа. Луна полная и высоко в черном ночном небе, освещая воду внизу, как темное зеркало. Сказочные огни мерцают вдоль высоких деревянных балок веранды, создавая волшебную атмосферу для пространства внизу, где был разложен коврик для пикника с подушками и одеялами.

Майкл помогает мне опуститься на одеяло и садится рядом со мной. Он тянется за плетеной корзиной, достает красную розу и вручает ее мне. Я делаю вид, что вдыхаю тонкий аромат, прежде чем поставить ее рядом с собой, пробормотав «спасибо».

Я наблюдаю, как Майкл накрывает на стол ужин и наполняет два бокала красным вином.

— Роуз, мы все сделали совершенно наоборот. И я не знаю, как ты, но я хочу дать шанс всему, что есть между нами. Я хотел бы узнать, есть ли между нами что-то большее, чем просто совместное воспитание сына. Я хочу, чтобы мы были семьей.

Правда выскальзывает прежде, чем рациональность успевает заткнуть мне рот. — Я бы тоже этого хотела.

— Хорошо. Тогда у меня серьезный вопрос.

Я настороженно смотрю на него, не уверенная, собирается ли он вытащить кольцо. — Хорошо.

— Какой твой любимый цвет?

Что?

— Мой любимый цвет? — я правильно расслышала?

— Да. Мой красный, если это поможет сломать лед.

— Думаю, тогда мой фиолетовый, но не глубокий цвет, а более светлый оттенок фиолетового, как сирень.

— Любимая еда?

— Все, что угодно. Все. Но я действительно люблю все ореховое, например, Нутеллу, сливки для кофе, десерт и так далее.

— Тогда я внесу все это в список покупок.

Приятно говорить о вещах, о которых мне не нужно лгать. Да. Я скрываю, кто на самом деле моя семья, но не кто я на самом деле. Потому что для меня Роуз Беннетт и Роуз О'Лири — один и тот же человек. У нас общие интересы и увлечения, одни и те же любимые вещи. Мое прошлое не определяет меня как личность. Лиам — мое будущее, и я хочу, чтобы Майкл был с нами. Если это возможно, когда правда наконец откроется.

— Могу ли я задать еще один серьезный вопрос?

Я киваю, потому что все, что мы делали, это говорили о наших любимых вещах. Ни одно из которых я не определила бы как серьезное. — Хочешь узнать, какой мой любимый фильм сейчас? Если так, то это «Красавица и чудовище».

Майкл допивает остатки вина, и когда он забирает у меня мой бокал, я знаю, что он имеет в виду именно это. — Почему ты ушла той ночью из клуба? Почему ты не осталась ради меня?

Я ждала этого вопроса уже некоторое время. — Честно?