Оборотень - Анастасия Малышева

– Благодарю за откровение, моя богиня.

Поднявшись с лавки, Реона изобразила глубочайший, насколько только могла, поклон.

Подошла к статуе, провела рукой, ощущая привычную шероховатость и, подчиняясь порыву, закрыла глаза, зашептала слова молитвы. Не отнимая рук, щедро делясь своей магией – принося её в дар, как наивысшую из доступных драгоценностей.

Чем больше сил она отдавала, тем сильнее загорались огнём янтарные очи божественной статуи. И тем спокойнее чувствовала себя Реона.

Одной единственной подсказки хватило, чтобы понять и осознать, что требуется сделать.

Слышать и слушать. Разговаривать.

Почему-то лишь сейчас вспомнилось, что и с Кармель они вечно ругались из-за этого. Каждая в своём упрямстве твердила своё, не желая, не пытаясь понять собеседника.

Реоне подумалось, что она совсем забыла, что Мия – принцесса. Твердила это себе, приписывая ей капризность и непослушание, но даже не задумываясь, что девочка наверняка привыкла к иному обращению. К иной жизни. А Реона пыталась на неё давить… Как на ученицу. Но, если вспомнить Кармель, которая в таких случаях лишь сильнее сопротивлялась…

Нахмурившись, Реона с сожалением качнула головой.

Передавила. Слишком зациклилась на том, чтобы Мирта не подумала, что её подруга утеряла свой стальной стержень и размякла. Чтобы даже тени мысли не возникло, будто Реона может быть мягкой к Мии из-за особого отношения.

Слишком давно перестала быть человечной. Слишком срослась с образом несгибаемой, суровой жрицы. Забыла, что может быть иначе…

Проведя рукой по статуе ещё раз, Реона покинула храм. Родные стены давили, стыдили, безмолвно напоминая, что она закрылась в своём коконе жрицы. А сейчас ей хотелось на воздух. Проветрить голову. Выветрить оттуда лишние, неправильные мысли. И, возможно, найти иные подсказки. Как раньше, услышать совет в пении птиц и случайных фразах горожан.

Реона шла неторопливо, бесцельно.

Ей улыбались. С ней здоровались. Желали доброго дня или просили благословения – привычно и обыденно. И жрица не отказывала им. Однако всё сильнее хмурилась, оглядываясь по сторонам.

День сегодня был тёплый, но не жаркий. Однако из детей Реоне попадались или совсем малыши, что копошились в песочницах или траве под присмотром родительниц да бабушек. Но никого возраста Мии или Киры.

Впору было думать о том, что они специально попрятались, избегая внимания жрицы.

Реона поморщилась и негромко фыркнула себе под нос. Подумала о том, что это уже попахивает паранойей. Дети просто где-то играют, и им нет дела до старшей жрицы, что вдруг втемяшилось задать им пару вопросов относительно произошедшего на площади позавчера.

Да ещё и на главной дороге. Кому интересно будет играть на виду у всех взрослых?

Задумавшись об этом, женщина сама не заметила, как ноги привели её к дому подруги.

– Нет, Кира. Никаких гулять. Ты – наказана!

Голос Мирты звучал непривычно строго и слышен был даже через забор. Реона даже остановилась, недоверчиво прислушиваясь – она не могла вспомнить, когда в последний раз подруга была столь же сурова.

– Ну, ба…

– Нет, Кира! Я всё сказала. То, что я не рассказала Ри о твоём проступке, не значит, что я его прощаю. Арион свидетель, мне стыдно, что моя внучка способна на такую подлость.

– И ничего не подлость!..

– Кирана!.. Уйди с глаз моих в свою комнату... Не буди во мне волка!

Недовольный топот, хлопанье двери и на улице вновь воцарилась тишина. Хотя неполная – птицы по-прежнему пели в кронах вместе с шумом ветра. Да и ворчание Мирты себе под нос разобрать можно было.

Постояв, Реона хмуро покачала головой и прошла мимо. Осознала, что не готова разговаривать с подругой, но вот её разговор с внучкой, услышанный случайно – провидение Арион, не иначе, – предстояло обдумать. В спокойствии одиночества.

Наказание за подлость и проступок, о котором Мирта не рассказала подруге. И Мия, которая упорно не желала признавать своей вины и вела себя так, словно вины не было. Картинка сложилась один к одному и стала кристально ясной.

Ещё одно из того, что Реона «не слышала». Не желала слышать, предпочтя уцепиться за версию о капризной принцессе, какой казалась её внучка. Это не объясняло того, почему девочка не пожелала рассказать, как всё было на её взгляд, но тут Реона могла перебирать варианты до бесконечности. И рисковала лишь сильнее запутаться в собственных убеждениях – хотя, видимо, правильнее сказать заблуждениях, – и ни капли не приблизиться к истине.

От этого осознания стало неуютно, и жрица ускорила шаг.

Если она ошиблась в этой своей оценке девочки, то может и в другом тоже ошиблась. Реона уже не помнит, какую причину Мия назвала, что оказалась тут, но… Что, если она сбежит от чересчур навязчивой родственницы. Которая чаще вела себя как жрица и наставница, но отнюдь не так, как должна себя вести любящая бабушка.

Как Мирта, например. Осознавать ошибку внучки, но защищать до последнего. И лишь дома наказать, не вмешивая в это посторонних.

На этом фоне Реона выглядела ужасно. Плохая жена, никудышная мать… А теперь ещё и как бабушка тот ещё подарочек.

Женщина вздохнула. Механически кивнула проходящим мимо булочнице с корзинкой яблок, и остановилась, озарённая идеей.

Яблоки, необходимость разговора… Мия, похожая в своём упрямстве на Кармель. И сама дочь, которая когда-то согласна была мириться с матерью, стоило лишь той принести её любимого яблочного лакомства.

Даже если Мия не разделяет страстную любовь своей матери… Она вряд ли станет отказываться от разговора, подкреплённого столь весомым аргументом.

Реона решительно свернула в сторону рынка.

Глава 19. Важное послание

Король оттаял. Великодушно он дал Лонесии на сборы целые сутки.

Вчера весь дворец слышал истерику, что закатила по этому поводу принцесса-бастард. Сегодня же об этом напоминало опухшее от слез лицо Лоны – скрыть следы не помогла даже косметика. А помогать при помощи магии леди Шонель отказалась так же принципиально, как и магистр.

Астерия не могла скрыть своего злорадства, стоя на крыльце, чуть позади от отца и левее.

На сестру, так же, как и на её печально-испуганную фрейлину, она не смотрела. И вопросов не задавала, хотя страсть как хотелось, чем эта несчастная заслужила своё путешествие в договорное «долго и счастливо». Но Астер закономерно рассудила, что это очередная традиция – ведь никого, кроме неё их присутствие не удивляло. А выглядеть в очередной раз неотёсанной деревенщиной она не желала.

Процессия, которой предстояло отправиться в путь через несколько минут, внушала восторг и трепет. Целых две