По праву крови - Ксения Родионова

Он резко рванулся вперёд,схватил меня за подбородок. Его пальцы были обжигающе горячими.

— Заткнись, Демаре. Ты сейчас нужна мне целой и… более-менее функциональной. Но я всегда могу передумать. Поняла? Так что сиди тихо и не искушай судьбу.

Он оттолкнул меня и уставился в окно, за которым снежная крупа превращалась в метель.

— Я получил то, что хотел, в конечном счёте.

— Ага, только не так, как в твоих сладких фантазиях.

Кирон даже не повернул голову, когда, используя связь, прострелил мой череп раскалённой болью, до бела застилающей зрение.

— Закрой. Свой. Рот.

Холодное стекло помогло немного унять жгучую пульсацию, когда я прижалась к окну. Глаза устало сомкнулись. Узкая жёсткая койка в лазарете сейчас казалась самым уютным местом.

Остаток пути мы провели в молчании. Я больше не пыталась заговорить с ним, в кабине раздавалось только наше размеренное тяжелое дыхание. Экипаж дёрнулся, останавливаясь перед входом в больничное крыло крепости. Кирон чуть не пинком открыл дверь и вывалился наружу, чудом не распластавшись на обледенелых камнях. Он то ли по привычке, то ли в порыве вежливой учтивости подставил руку, чтобы я выбралась следом. Помощи я не приняла, нарочно отклонившись от его руки. Выданные мне ботинки скользили по накатанному снегу, пока мы преодолевали оставшиеся до двери метры, ветер забрасывал горсти снега в глаза, но это приятно усмиряло раскалывавшую голову боль.

Лишь оказавшись наконец наедине с собой в палате после обработки ран и перевязки, я погасила свет и опустилась на край кровати. За окном ранний вечер уже доедал остатки тусклого света, а за дверью на страже мялся один из младших офицеров. Будто бы я могла куда-то сбежать.

Сон пугал меня, но усталость брала своё, особенно после щедрой дозы обезболивающей микстуры. Прохлада подушки под щекой, её свежий крахмальный запах, мерный звук капель в колбе с раствором, прикрепленной к моему локтю — всё это было издевательским напоминанием о простой жизни, теперь превратившейся в далекий полузабытый сон. Зато кошмары, в которых я вновь и вновь прикована к креслу и рву на части Кайдена, стали моей удушливой реальностью. Мокрое пятно расползалось по белоснежной чистоте наволочки. Моя кожа помнила тепло его рук. Даже если то было ложью, сейчас я бы отдала всё за одно его объятие, за запах его волос. Пусть он никогда по-настоящему не испытывал ко мне ничего, но во мраке, даже фальшивая ласка могла стать маяком. Часть меня отказывалась верить в предательство Кайдена. Эта часть по-прежнему видела искренность, которой, вероятно, была лишь игрой моего воображения. Теперь мне этого не узнать. Теперь он мёртв.

Череда совершенно одинаковых дней с тошнотворной повторяющейся последовательностью действий избавила меня от необходимости искать ответы или принимать решения. Целители перепробовали десяток способов справиться с ранами, и всё безрезультатно. От некоторых, даже, кажется, стало только хуже. В конце концов, они решили дать телу возможность справиться с повреждениями самостоятельно, следя лишь за тем, чтобы не было заражения. Подход дал плоды уже через несколько дней, когда приставленная ко мне целительница отметила, что рубцовая ткань начала формироваться по всем линиям сигила.

Меня заставляли есть и пить, хотя вкуса я почти не ощущала. Следили, чтобы я исправно посещала туалет и регулярно обтирали, пока нельзя было принимать ванну из-за кровотечения. Боль в спине сошла на нет, я могла лежать и сидеть не опасаясь снова повредить едва затянувшуюся кожу. Неудачи расстраивали хлопотавших надо мной лекарей и помощниц, меня же это совершенно не трогало.

Зима уже во всю хозяйничала за окнами лечебницы. Мороз рисовал кружева на окнах, холодное солнце в самой высокой точке едва выглядывало над макушками высоченных сосен, подпиравших крепость с южной стороны. На смотровых башнях и стене, что отгораживала откушенный Инквизицией кусок земли, почти каждый день наметало сугробы, их регулярно счищали караульные: я наблюдала, как они чертили в воздухе круги, и порывы ветра сдували сугробы вниз, разметая снег по округе.

Из раздумий меня выдернул голос Моррет, что неслышно появилась в палате и с ехидным смешком обратилась ко мне, вальяжно усаживаясь на кровать:

— Хороший вид, а? Собирайся, принцесска, поедем обследовать тебя.

— Куда?

— Куда-куда, в исследовательский.

Моррет пощёлкала пальцем по колбе с раствором для капельниц, которую не успели убрать.

— И что там будут делать?

— А мне почём знать? — небрежно пожала плечами она и завалилась на постель. — Препарировать. Заставят прыгать через кольцо. Оттяпают руку на опыты. Не знаю. Они там странные, эти башковитые.

Грубая простота инквизиторши либо служила маскировкой, либо являлась неотъемлемой частью её натуры, что в каждую нашу встречу выбивало из колеи.

— Ну, чего мнёшься? Давай-давай, ноги в руки. Пожитков-то у тебя вроде нет.

Моррет указала на сложенную одежду, что мне выдали для посещения собрания. Она даже не потрудилась выйти, пока я переодевалась. Дорога была долгой, в этот раз мы передвигались в закрытом экипаже без окон.

— Вы думаете, я кому-то разболтаю, где ваши секретки спрятаны?

— Да кто ж тебя знает?

Моррет, кажется, вообще ничего не тревожило, она расслабленно развалилась напротив меня и ковыряла под ногтями остриём ножа.

— А Кирон где?

— Капитан Кирон, — поправила она.

— Это для тебя он капитан.

Моррет замерла на секунду, острие ножа застыло у её пальца. Затем она медленно подняла на меня взгляд, в котором плясали ехидные огоньки.

— Для всех, кисонька, для всех.

— Он тебя за верность держит при себе?

Она хохотнула вульгарно и громко, хлопнула себя по ляжке.

— В том числе. А ещё я хорошо дурь выбиваю из спесивых зазнаек.

Она сунула лезвие в ножны и скрестила руки на груди.

— Ты же не станешь портить мне лицо? — больше из спортивного интереса подначила я.

— Нет, — она коротко качнула рыжей головой, — капитан Кирон очень… бережно относится к своим вещам. Не хочется получить выговор, за твою помятую мордашку.

Резкое торможение бросило меня вперёд. Моррет даже не шелохнулась, крепко упёрлась сапогами в пол.

— Ну, приехали, принцесса.

Она распахнула дверь, впустив внутрь ледяной ветер и ослепительно белый свет от заснеженного двора.

— Готовь задницу к науке.

Выпрыгнув наружу, дёрнула меня за собой, сдала меня на руки работникам в светло-голубых халатах с нашивками герба Инквизиции. «Башковитые»,