Сибирь - Настя Полос

Но в тот самый день, когда я очнулась, мои швы были еще слишком свежими, но мне это не помешало подняться на ноги.

Я чувствовала такую злость, такую ярость, что мне непременно нужно узнать, в чем же причина. Кто виноват, что мой ребенок обратился внутри меня. Если… Если это они, я исполню свое обещание. Я сотру этот мир, я уничтожу каждого, а в конце пущу пулю в собственный лоб.

Прямо так, в одной медицинской рубашке на голое тело, я вышла из палаты, которую охраняло пятеро солдат. Замерев перед ними, я столкнулась с их взглядами. Они жалели меня.

— Дай мне автомат, — тихо, чужим и грубым голосом произнесла я.

— Нам н-нельзя.

— Ты знаешь, кто я? — Кивок. — Тогда дай мне его, иначе следующим подопытным станешь ты и вся твоя семья. Я не пожалею никого и превращу их в чертовых зараженных, а потом застрелю как собак прямо на центральной площади. И никто мне ничего не сделает. Дай. Мне. Автомат.

Я протянула ладонь, и оружие легло мне в руки.

Я двинулась дальше, держась стен. Те, кто хотел остановить меня, убегали с пути, стоило прицелиться в них. Желание спустить курок било в висках, но я сдерживала себя из последних сил.

Чем дольше я шла, тем больнее жгли швы. И в конце концов они лопнули. Кровь сочилась из меня, как через решето, но я упрямо шла вперед. Тело сгибалось, стремясь к стене, и к лифту я дошла, сгорбившись, одной рукой опуская дуло к полу.

Когда я добралась до лаборатории, за мной тянулись кровавые полосы, халат стал влажным и липким, правая ладонь оставляла на стенах следы.

Все ошарашенно повернулись ко мне и попятились.

— Валерия, — глухо позвала я. Те, кто услышал, мигом стали эхом разносить это имя, пока обладательница не выскочила передо мной.

Ее глаза бегали по мне, но она знала, стоит ей хоть попытаться мне возразить, предложить помощь, как я уткну оружие ей в лоб.

— Мне нужно сделать анализы.

— С-сейчас? — сипло спросила Валерия, но, увидев взгляд из-под лба, что передавал всю мою ненависть, сделала шаг назад и кивнула.

— Все прочь, — громче сказала я.

Работа прервалась, но они замерли, словно суслики.

— Я сказала: прочь! — Теперь это походило на рык.

И они послушались, быстро покинув помещение. И только тогда я двинулась к панелям, скривившись от боли, легла на кушетку.

— Бери кровь.

— Я?! — Валерия широко распахнула глаза.

— Быстрее!

Девушка колебалась еще несколько секунд, потом громко выдохнула и приступила к процедуре.

Моя голова кружилась, потолок вращался. Но я держалась и ждала, когда Валерия все сделает. Прошло больше сорока минут, а мое тело отказывалось умирать. Оно ждало вердикта.

— Боже мой…

Голос девушки ударил молотом. Я закрыла глаза. Будь все в норме и чисто, то она бы сказала совсем другое. Внутри кусочек за кусочком все существо умирало. Больше не будет ни радости, ни счастья. Не будет топлива в виде ярости, ведь мстить кроме само́й себя больше некому.

— Как такое возможно? Невероятно! Елена. — Девушка повернулась ко мне, встретилась со мной взглядом. Из нее волнами шло изумление. — Твоя кровь, анализы, все… — Она почти задыхалась. — Боже, посмотри! Вы же… У вас… Елена, у вас одинаковые показатели! Абсолютно!

Девушка шумно задышала, будто открыла для себя нечто невероятное.

— Елена, ты зараженный в сознании! Ты представляешь, что теперь будет?

Я смотрела на ее радость и сумасшедшее воодушевление. Неужели и я такая же? Это безумие в глазах, желание добиться высот.

Да, именно так.

Моя дочь, мой ребенок, моя Мила… Она умерла, потому что я, ее мать, та же Матерь, только со спящим геномом. Все эти десятки укусов, эксперименты привели меня на эту дорогу. Я знала, чем рисковала. И поплатилась.

Я убила свою дочь.

— Чего мы добьемся, Елена! Это прорыв.

Валери говорила и говорила, пока не заметила, как автомат уставился прямо на нее. Она замолчала, растерянно заморгала, а потом посмотрела на меня.

— Елена, что ты?..

— Никто не должен знать, Валерия. Это будет тайной.

— Но… Да! Хорошо! — Валери попятилась, поднимая руки вверх. — Я буду молчать, раз ты хочешь. Ты же знаешь меня так давно, я всегда хранила секреты.

Я села ровнее, метясь через прицел.

— Елена, пожалуйста…

— Мне жаль.

Первая пуля попала в легкое. Промазала. Мне пришлось встать и подойти ближе, глядя на то, как Валерия рухнула на пол и стала захлебываться кровью. Она беспомощно смотрела на меня, моля остановиться.

Теперь я попала в сердце.

Кое-как добравшись до стола, я нажала нужную кнопку.

— Пришлите скорую и, — я метнула взгляд на девушку. — И уборку.

✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈

Вода громко журчала. Я продолжала тереть.

В отражении на меня смотрела незнакомка. Она то беззвучно плакала, то громко смеялась. Я неосознанно повторяла за ней.

— Папа, что я сделала не так?

Уголки моих губ потянулись вверх.

— Я же хотела спасти их. Всех. Разве за это мне не причиталась награда?

Отражение засмеялось.

— Почему же тогда моя Мила умерла?

Это ты убила ее, Елена.

— Нет, я не убивала ее. Я растила ее.

Твои эксперименты превратили тебя в чудовище.

— Заткнись! — сквозь зубы сказала я отражению.

Ты убила свою дочь, Марк лишился ребенка. Ты чудовище, Елена!

— Заткнись!

Я с силой ударила кулаком в зеркало. Еще раз и еще. Пока осколки не рухнули в раковину. Продолжая тереть, я вынула из костяшек впившиеся кусочки стекла.

— Папа, что я сделала не так?

Я повторяла этот вопрос снова и снова, но никто не отвечал. Я продолжала тереть.

Дверь палаты открылась.

— Елена? Ты встала?

Леон.

— Что я сделала не так? — Я сильнее надавила на железную губку.

— Елена? Мать твою, что ты делаешь?! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА?!

Леон подбежал ко мне и выхватил железо. Но было уже поздно.

Мои ладони превратились в мясо без кожи, что я старалась содрать с себя. Ведь эта кровь на моих руках… Она же Милы?

— Леон, мои руки дрожат. Видишь?

Я подняла багряно-красные кисти без ногтей и кожи. Леон отвернулся, и его вывернуло в сортир, стоявший рядом. Спазмы сковывали его, а я безразлично наблюдала за ним несколько минут. Потом подняла упавшую губку, что он выронил, когда отворачивался, и продолжила то, чем занималась.

— Папа, что я сделала не так?

— Прекрати! Сука, боже! Прекрати!

Леон схватил меня за руки и вытащил из ванной комнаты. Он оглядел мой пропитанный кровью халат, и его лицо вновь позеленело.

— Что ты сделала с собой? Почему это происходит с нами?!

Леон