Войны судьбы - Джинафер Дж. Хоффман

жизни. Магия Артоса просачивается под мою кожу, поднимается в ноздри и заставляет мою голову запрокинуться, заставляет меня открыть рот, когда усики проникают между моими губами. Я задыхаюсь, когда они спускаются по моему горлу, когда они входят в меня и с легкостью находят мою пустоту.

— Подобное взывает к подобному, — голос Артоса скользит в моей голове.

Я задыхаюсь, когда наши силы Нуля сталкиваются и пытаются стать одним целым — но не совсем. Я дрожу, когда моя пустота сопротивляется настолько, что мое зрение размывается между темнотой и тюремной камерой, Артос смотрит на меня сверху вниз с неприятным хмурым видом. Он раздраженно рычит и снова щелкает пальцами. Его тьма отступает, его сила покидает меня так же быстро, как и появилась. Я падаю в изнеможении в объятия охранников.

— На это потребуется время, — рычит Артос, но делает странный взмах рукой и говорит: — Но сделка есть сделка.

Сквозь туман мое сердце бешено колотится, когда сущность Гретты становится плотной. Сначала ее кожа, потом одежда, а потом — ее глаза открываются.

Радость пронзает меня, когда ее глаза находят мои. В ее глазах столько смятения, столько боли.

— Зора?

Но это… это мое имя. Это ее голос.

— Эй, — слабо выдавливаю я, и мое внимание привлекает стон сзади. Я поворачиваю голову.

Кристен лежит на полу, окровавленный и безвольный. Четверо охранников Артоса стоят вокруг него с ухмылками на лицах.

Должно быть, он боролся с ними. Должно быть, пытался добраться до меня, когда Артос использовал свои силы. Я сглатываю.

— Кристен?

Он встает, тряхнув головой, его темные волосы растрепались, когда он прерывисто дышит. Его глаза находят мои, и в них тоже столько боли.

У нас почти было все. Королевство. Брак. По крайней мере, мы вернули Гретту.

Но так ли это?»

Мой взгляд возвращается к моей подруге, когда она дрожит, несмотря на то, как тепло в камере, бормоча что-то себе под нос, что не имеет смысла.

— Отведи ее к лошадям, и на этот раз тоже застегни ей лодыжки, — Артос смотрит на Гретту. — Я уверен, Эстал сможет позаботиться о тебе.

Гретта хмурится, и я тоже.

— Лошади? — спрашиваю я.

— Мне нужны мои возможности на острове Отбросов, чтобы навсегда отделить часть Ноля внутри тебя. Для этого нам нужно будет отправиться туда. Затем мы сможем двигаться дальше здесь, в Королевстве Эстал.

Артос собирается уходить.

— А как же Гретта и Кристен? — спрашиваю я.

— Я уверен, что тюрьма все еще будет стоять, когда мы вернемся, — говорит Артос, отмахиваясь.

Охранники тащат меня вперед, и я в панике оборачиваюсь к Кристену.

— Я позову на помощь, — думает он через связь. — У меня есть план.

Я оглядываюсь на Артоса, гадая, слушает ли он, но он разговаривает со своими охранниками, отдает приказы и не обращает на нас внимания.

Я киваю один раз, и он одаривает меня грустной, кровавой улыбкой.

— Я люблю тебя, Зора Вайнер. Мне жаль, что я был таким придурком и потратил впустую так много нашего времени.

Я перевожу дыхание и смотрю на Гретту.

Не выпускай ее из виду.

Затем я поджимаю губы.

И если есть конкурс для ослиц, я, безусловно, победила.

Кристен поднимается на ноги, не обращая внимания на охранников, пытающихся опустить его обратно на землю.

— Слезь с меня, — рычит он и протягивает руку Гретте. — Иди сядь. Мы можем поговорить. Наверстаем упущенное.

Гретта смотрит на меня, и я одобрительно улыбаюсь ей, прежде чем она кивает и берет Кристена за руку.

— Я уничтожу его, — посылаю я Кристену.

Артос поворачивается к нам, его темный взгляд чернеет, превращаясь в глаза монстра. На этот раз он явно услышал меня.

Кристен помогает Гретте сесть и бросает на меня мрачную усмешку через плечо, затем свирепый взгляд в сторону Артоса.

— В этом я не сомневаюсь.

Глава 4

Зора

— Ненавижу, когда плохие парни умны, — бормочу я, ерзая со своими новыми цепями.

Они положили меня поперек лошади, мое гребаное лицо утыкается в живот лошади при каждом втором ударе ее ног. Ныряние носом или медленное заваливание назад — это не имеет значения. Меня растопчут.

Я застряла.

— Очевидно, недостаточно умен. Кто забыл ее кляп? — Артос обращается к своим людям.

— Кляп совершенно не нужен, — отвечаю я. — Особенно когда у меня так много вопросов.

— Я не учитель.

Я закатываю глаза.

— Мы оба знаем, что ты убьешь меня, как только получишь то, что хочешь. В чем проблема с тем, чтобы потакать мне?

Артос смотрит на меня с отвращением.

Мне не нравится этот парень, но этот взгляд? Я делаю заметки. Он, блядь, иссушает душу.

— Ты называл себя Стражем. Из всех прозвищ, которые я слышала, это никогда не было одним из них.

Он снова игнорирует меня. Хотя он крепче сжимает поводья своей лошади, костяшки его пальцев побелели.

— По крайней мере, скажи мне, зачем нам ехать верхом до самых Отбросов, когда у тебя явно есть волшебные способы.

— Волшебные способы? — он усмехается. — Я сродни одному из богов, которых тебе, кажется, нравится проклинать. У меня нет волшебных способов. Я и есть волшебный способ.

Я хмурюсь.

— Почему ты не хочешь позлорадствовать? Ты вытащил короткую палку?

Артос сердито смотрит на меня.

— Мне развернуть тебя на этой лошади?

— Чтобы ты мог пялиться на мою задницу? — спрашиваю я.

В его взгляде вспыхивает раздражение.

— Щелчок пальцами, и я мог бы заставить твой грязный рот исчезнуть.

— Ты не можешь этого сделать, — настаиваю я.

— Я могу делать все, что захочу.

— Потому что ты сродни Богу.

Артос хмурится.

Я с легкостью подбираю это выражение.

— Кристен назвал тебя Роком.

Артос выпрямляется.

— Давным-давно, когда первые Наследники были одарены своими способностями к Судьбе, я был создан так, что они никогда не смогли бы увидеть меня таким, какой я есть на самом деле. На их решения должен был влиять их дар, а не мое присутствие. Когда я вернулся в Зеркало, я стал тем человеком, которого ты видишь сейчас.

Он отпускает поводья одной рукой, используя их для маневрирования пальцами и призывая тьму, которая, кажется, живет внутри него. Она срывается с кончиков его пальцев и опускается на землю, уносясь на много миль вперед, прежде чем взметнуться вверх и расшириться.

Я разинула рот, наблюдая, как распространяется тьма, медленно сворачиваясь в клубок. Внутри меня поднимается моя собственная тьма, пустота отступает. Возможно, это произведение искусства, но пребывание внутри меня изменило его.

— А когда тебя не было в Зеркале? — я спрашиваю.

Его губы приподнимаются.

— Я был таким. Темным, прекрасным