Преграды и прощение - Корали Джун

боль. Иногда его гнев берет верх. Просто он возлагает на меня много надежд, и мне приходится стараться изо всех сил, чтобы соответствовать. Я была так близка. Занималась спортом. Готовила его любимые ужины. Забирала его вещи из химчистки. Я носила его любимые цвета и не обращала внимания на ночи, когда он работал допоздна. Я его гребаная жена. И могу это сделать. Могу быть тем, кто ему нужен. Мне просто нужно больше времени. Ты не понимаешь.

Мамины слова сливались воедино, как заезженная пластинка. Что Джозеф с ней сделал?

Хотя в одном она была права. Я не понимала и не была уверена, что какие-либо объяснения, которые дала мне мама, помогут мне разобраться во всем этом.

Я вздохнула и перенесла ее вещи в спальню, которую приготовил для нее Джек, дав маме время поразмыслить над тем, как скажется приезд сюда на ее браке. А когда возвращалась, то уловила, как та бормочет себе под нос:

— Он найдет себе другую...

— Ты его жена! Замужем за ним, мама. Ты уже с ним. И не отвечаешь за его поступки. Не отвечаешь за его беспринципность. Если Джозеф решил изменять, это его вина. Не твоя, — сказала я, мой голос был строгим и суровым.

Мама скривила губы и резко повернулась ко мне лицом.

— Ты ничего не знаешь. И не понимаешь, что значит привлечь внимание такого мужчины, как Джозеф, сделать его счастливым и покладистым. Мы и так висели на волоске.

«Шикарно», — хотела сказать я. Пусть нить оборвется. Разорвется. Растворится и исчезнет. Пусть мы обе заживем спокойно. Я хотела уничтожить все, что связывало нас с Борегарами.

Как она вообще могла согласиться на такие отношения?

— Если бы я вышла замуж за такого человека, как Джозеф, за человека, который избивал бы меня и изменял бы мне, ты была бы счастлива за меня? — смело спросила я.

Мне просто хотелось, чтобы мама посмотрела на все моими глазами. Казалось, ничто не стоит ее благополучия и счастья.

Мама нахмурилась.

— С такими темпами, как у тебя, тебе повезло бы заполучить кого-нибудь вроде Джозефа. Я все для тебя подготовила. Отправила тебя в школу, где полно подходящих мужчин, у которых есть трастовые фонды и финансовая безопасность, о которой такие, как мы, могут только мечтать. Но ты все просрала.

Ее слова причинили боль, но я продолжала настаивать, отчаянно пытаясь достучаться до нее.

— Но что, если бы я этого не сделала? Что, если бы вышла замуж за такого человека, как Джозеф? За человека, который причинял бы мне боль.

Мама глубоко вдохнула и повернулась, чтобы посмотреть на меня.

— Думаю, учитывая Хамильтона, мы пришли к выводу, что неважно, одобряю ли я мужчин, с которыми ты встречаешься. Ты всегда была такой безрассудной. Я возлагала на тебя такие большие надежды, Вера. Хотела, чтобы ты все делала правильно. Дождалась замужества и нашла себе состоятельного мужчину, который сможет о тебе позаботиться. А не соглашаться на такого, как Хамильтон. — Ее язвительный тон вызвал во мне волну гнева.

Я подумала о розе, с которой мама когда-то меня сравнила, и задалась вопросом, остались ли у нее хоть какие-то лепестки. Если я была красивым цветком, то Хамильтон раздавил меня в своем кулаке. Хамильтон стал ошибкой, которая оставила раны, которых не было видно, но они все равно были такими же болезненными.

Хамильтон по-прежнему был душераздирающей темой. Этот мужчина был со мной только для того, чтобы предать меня. Столько боли можно было бы избежать, если бы я просто послушала маму и держалась на расстоянии. И самое ужасное, что я даже не могла рассказать правду своей хрупкой матери. Джек хотел, чтобы я восстановила его семью — продолжала жить как ни в чем не бывало. Он ожидал, что я преодолею разрыв между мной и Хамильтоном, поборов его отсутствие с решимостью и жалостью.

Я сменила тему, чтобы не рассказывать ей о случившемся. Год назад мне показалось бы неестественным не рассказать ей. Было время, когда я думала, что мы делимся всем. Теперь это был просто еще один секрет, еще одна ложь, выложенная между нами, как кирпичи. Мне пришлось приблизиться к ней, как к спящему льву, осторожно, на цыпочках, пробираясь к ее пещеристому сердцу, как будто что-то могло ее напугать.

— Ты останешься с Джеком. Ты нравишься Джеку. Сомневаюсь, что Джозеф забудет свою жену.

— Он просто хочет спрятать меня подальше. Он стесняется меня. Стыдится меня.

— Мама. Это временно.

«По крайней мере, до тех пор, пока его ядовитые чары не ослабнут».

— Как и мой брак, — выплюнула она. — У меня ничего не будет. Мне придется работать... горничной и официанткой. Я снова стану никем. Посмешищем. Как я могу вернуться теперь, когда уже попробовала все на вкус?

Все — это просто пустое слово. Мама могла наполнить свою жизнь дизайнерской роскошью, деньгами и влиянием, но это абсолютно ничего не значило. Джозеф по-прежнему был жестоким человеком. Борегары по-прежнему были извращенными лжецами.

— Мама, я здесь ради тебя, хорошо? Все будет хорошо.

Она посмотрела на меня, ее взгляд пробежался по моему телу с таким вниманием, что мне захотелось кричать, пока не лопнут все чертовы окна в этом огромном доме. Мне было интересно, заметила ли она мешки у меня под глазами или слишком большую одежду на моем теле. Видела ли мама, какой разбитой я была? Насколько разрушенной оставил меня Хамильтон? Или мама была настолько погружена в свои собственные проблемы, что не могла видеть дальше кончика собственного носа?

— Тебе нужно поесть, — пробормотала она.

Что ж, возможно, она заметила.

— Тебе тоже, — сказала я.

— Ты хорошо учишься в школе? — спросила мама.

Я получала одни пятерки, но у меня не было друзей. Никакой жизни за пределами класса.

— У меня отличные оценки.

— Это хорошо, Вера. Я пойду в свою комнату на ночь. Поблагодари Джека, что тот разрешил мне остаться здесь, и что я должным образом поприветствую его завтра, — выпрямила спину мама, в мгновение ока отключив свои эмоции.

Мне хотелось надавить на маму, чтобы она присоединилась к нам за ужином, в основном потому, что не хотела есть с Джеком в одиночестве. Я знала, что он спросит меня о Хамильтоне.

— Спокойной ночи, — сказала мама, прежде чем я успела возразить.

Понимая, что вести с ней разумный разговор бесполезно, я оставила ее дуться и пошла проверить, готов ли ужин. Джек должен был приехать с минуты на минуту. И я хотела успеть накрыть на стол до его прихода.

Я не доверяла Джеку.