Отказная жена Феникса или Карьера дерзкой попаданки - Антонина Циль

привлекал Ксандриэль Берейский. Дамы шептали, прячась под веерами, и рисковали заработать косоглазие. Теперь уж стало ясно: о нас знали, нас обсудили так, что ни одной перемытой косточки не оставили. Уж мне точно. Кто-то довольно громко произнес слово «Люминоры», но я сделала вид, что временно оглохла.

О’Дулли-старший раздавал поклоны направо и налево. На всякий случай, как он объяснил.

— Вон у того господина, — шепнул мне эльф, усаживаясь в бархатное кресло, — на лацкане – знак градоначальника. Господин Селердейн, если не ошибаюсь.

Через несколько минут, явно в душевном раздрае (а достаточно ли знатен и известен сей господин, чтобы лэн Селердейн сам к нему подходил?), градоначальник все же лично засвидетельствовал свое почтение «знаменитому ученому», обласканному Королем. Нам напомнили о предстоящем бале, туманно намекнув, что на торжестве будут присутствовать гости и покруче, мол, приглашение – не повод задирать нос.

Лэн Селердейн снизошел до легкого кивка мне и Дерси, статус которой он, видимо, не до конца понял.

Начался спектакль. Сюжет был прост и избит: вампир из древнего рода, сам древний, но симпатичный, хорошо сохранившийся и богатый, влюбляется в юную прекрасную лэнью из рода знатного, но разорившегося. Та, типичная серая мышка, вроде как поначалу особой красотой не отличается, но это до первого бала (ура приему «из гадкого гусенка в лебедя»!).

Однако у вампира имеются семья с дурным характером, враги и жажда. Страдания, душевные терзания… – все, как у людей. И декорации, в некоторых сценах излишне роскошные и перетягивающие внимание на себя.

В общем, возможно, это мне сюжет спектакля показался незамысловатым, но для здешней аудитории пьеса стала настоящим откровением. Дочь губернатора упала в обморок, но мы подозревали, что больше для имиджа чувствительной лэньи. Дамы извлекали нюхательные соли и рыдали в особо проникновенных сценах.

В антракте нам подали густое кроваво-красное вино (в бутылке, залитой алым сургучом – креатив, чтоб вас), сырные и сладкие пирожные и малиновое желе, тоже весьма творчески разлитое по прозрачным пиалам.

Я машинально съела эклер, но от вина отказалась. Мне больше подошел бы кофе: я устала и почему-то тревожилась. Странно, но внешность актера, игравшего молодого вампира-соблазнителя, казалась мне знакомой. Особенно его фигура и манера двигаться. Я где-то видела его прежде и теперь почему-то находила чрезвычайно важным узнать, но сценический макияж с клыками, бледностью и нездоровым румянцем сбивали с толку.

Спектакль закончился бурными аплодисментами, актеры несколько раз выходили на сцену. Дочь лэна Селердейна понесла на сцену букет и, мило краснея, вручила его исполнителю главной роли. Молодой человек склонился, улыбнулся, поцеловал трогательно затрепетавшую ручку девицы...

— Темные Небеса! — воскликнула я. — Это же он!

Труппа как раз ушли за сцену, пообещав присутствовать на балу в Ратуше, а я, атаковав распорядителя, выяснила, где располагаются гримерки.

Жили и гримировались актеры в фургончиках за балаганом. Туда я и рванула, заодно подхватив забытый кем-то в кресле букет роз. Ксандриэль посмотрел вслед, но его окружили светские львицы Тиндерга.

— Что случилось? — спросила Дерси, увязавшаяся следом. — Тебе так понравился вампир?

— Неимоверно, — процедила я. — Любовь с первого взгляда.

— Не думала, что это твой любимый типаж… — задумчиво протянула помощница.

— Не мой. Но любовь зла, полюбишь и козла. Вместо «козла» подставляй любую другую живность: дракона, феникса, грифона… кто там еще... Так что козел – не самый худший вариант, это я тебе личным опытом доказать могу.

Мы нашли фургон, вернее, домик на колесах господина Леара Галэна, актера Королевского театра, труппы Ясного Дня, и я нахально постучала букетом в окно. Внутри зашевелились, на секунду сдвинулась занавеска.

— Так кто это? — шепотом спросила Дерси, оглядываясь по сторонам.

— Один персонаж из пьесы, сыгранной специально для меня. И я хочу уточнить, кто его нанял.

Беспечный Леар Галэн (насколько я знала, к именам представителей одной из древнейших профессий, лицедейства, обозначение социального статуса не добавлялось) открыл дверь не лэнье Роули, а Вере Соколовой, в сложные минуты жизни готовой если не хрестоматийную избу поджечь, то уж однозначно допросить с пристрастием коня.

С другой стороны, мне нужен былживойсвидетель. Тот, кто на дознании в суде Гнезда Люминоров подтвердит, что меня подставили. И пусть бывший муж утверждал, что на мою репутацию ему всегда было плевать, я почему-то ею трепетно дорожила.

Конечно, он меня сразу узнал – юноша, запечатленный в кристалле, который мне прислали неизвестные, но заботливые личности. С ним я танцевала на балу. И эта нехорошая особь осмеливалась меня лапать и вообще, всячески демонстрировала, что между нами что-то есть. А Дуарт Скелл подсматривал за перформансом через магического мотылька. И держу пари, буквально на следующий день свет узнал о моем недостойном поведении.

Кое-какие моменты пока оставались для меня непонятными. Зачем нужно было меня порочить? Подставлять чужую жену. Гидеон утверждал, что из чувства мести. Но меня это объяснение не устраивало. Помнится, я всего один раз заглянула Скеллу в глаза, но уведенное в них опровергало предположение, что этот человек способен на мелкую подлую месть. Вот стереть с лица земли строптивую девицу, не принявшую его руку и сердце, вместе с семьей, землей, скотом и любимой кошечкой – пожалуйста.

Если бы я только помнила! Хотя бы сватовство Скелла! В голове мелькала только одна сцена: мужчина с суровым лицом (отец Эвери?) гостеприимно раскрывает дверь кабинета перед человеком, со спины похожим на папашу Двейна, и бросает на меня острый испытывающий взгляд. Все попытки вспомнить больше отдавались болью в голове и холодом на пальцах… ледяным холодом.

— Ба! Какая встреча, — восхищенно протянула я. — Это и впрямь ты. Узнал?

Парень отшатнулся и от меня, и от изрядно помятого букета. Надо отдать должное, ему хватило нескольких минут, чтобы вернуть на смазливое личико выражение вежливого подобострастия.

— Прекрасная лэнья, — растянул губы в улыбке актер, продемонстрировав удлиненные передние зубы. — Чем обязан визиту? Я, право, не был готов…

— Пришла выразить восхищение твоим незаурядным актерским мастерством, Леар Галэн.

Парень поклонился. Парик вампира, державшийся на липких полосках у линии волос, отклеился и повис перед лицом актера. Тот оторвал его с душераздирающим хрустом, кажется, лишившись нескольких прядей, смутился и быстро отбросил реквизит за ширму с оленями.

— Восхитительная лэнья, — промурлыкал Леар Галэн, многозначительно указывая на нарисованные брови, — позвольте мне сначала привести себя в порядок, а затем мы обязательно продолжим…

— Нет, — отрезала я. — Мы поговорим сейчас. Ты прекрасно выглядишь. Соответствуешь моменту. Зубы