Убийство ворон - Эвелин Флуд

Но, по крайней мере, я выгляжу соответственно роли. Мое платье ниспадает до пола, глубокий v-образный вырез спускается почти до живота, удерживаемый на месте корсетом с шелковыми черными кружевами, изгибающимися по спине. От моих бедер оно ниспадает на пол, шлейф в добрый фут длиной.

Слой за слоем переливающегося цвета. Мерцающие черные перья, смешанные с глубоким фиолетовым и темнейшим индиго, создают гладкий водопад, ниспадающий изящными волнами.

Это платье, которое притягивает взгляд.

Но я отворачиваюсь от собственного отражения.

Я тянусь за спину и пытаюсь затянуть руками шнурки достаточно туго, чтобы перед остался на месте, и мысленно прихожу к выводу, что мне нужна помощь Винсента. Я открываю дверь, не раздумывая, полагаясь на Ворон снаружи, и мой взгляд падает на пару черных туфель.

Данте протискивается внутрь, закрывая за нами дверь. — Кэт.

У меня пересыхает в горле, и я подхожу к раковине. — Они не должны были тебя отпускать.

Руки Данте опускаются мне на плечи. — Никто не удержит меня вдали от тебя. Скажи мне чертову правду, Кэт. Я знаю тебя. Я знаю тебя лучше, чем ты сама себя знаешь, и я точно знаю, что ты не причинила бы вреда Розе Фаско. Так где же она?

На мгновение я не могу дышать. Он так сильно верит в меня.

Намного больше веры, чем у меня в себя.

Вместо ответа я поворачиваюсь, мой голос звучит резко. — Раз уж ты здесь, можешь привести меня в порядок.

Он дергает за шнурки до боли, ловко завязывая их, прежде чем повернуть меня. — Ради всего Святого, Катарина. Послушай меня, черт бы тебя побрал. Это серьезно. Они убьют тебя за это. Какой бы план у тебя ни был, это не имеет значения.

— Они уже некоторое время пытаются. В этом нет ничего нового.

— Джио больше нечего терять. Он сломлен.

— В этом и был смысл, — мой голос срывается, тон становится тише. — Я приму всё, что последует. Ты видишь то, что хочешь видеть, Данте. Всегда так было.

— Я тебе не верю, — выдыхает он. — Ты даже с Домом не хочешь говорить. Почему?

Я дышу. Вдох. Выдох.

— Потому что он не одобрит того, что я сделала.

Правда.

Сомнение начинает проступать на его лице.

— Ты лжёшь.

Качая головой, я подхожу к двери. — Прости, что я не та, кем ты хочешь меня видеть, Данте. Я сделала то, что было нужно. Либо я, либо Маттео. По крайней мере, я избавила её от него. Это всё, что я могла дать.

Достойную смерть. Не пропитанную ужасом, пытками и расчленением. Страхом, болью и изнасилованием.

Все, о чем любой из нас может в конце концов мечтать. Интересно, получу ли я то же самое.

Я прячу дрожащие руки в складках платья. — Мне нужно идти.

— Не ходи туда. — Данте делает паузу, и я ненавижу его за попытку, еще одну. Почти так же сильно, как люблю его за это. — Не иди, Кэт. Убегай сейчас, пока можешь. Возвращайся в поместье своего отца, где ты будешь в безопасности. Пожалуйста.

Если я чему-то и научилась, так это тому, что бежать к отцу — не самый безопасный вариант.

Слегка улыбаясь, я протягиваю руку и смахиваю ворсинку с его смокинга. В черном он выглядит безупречно, остро и опасно. — Прощай, Данте.

А затем я выхожу, оставляя его в дверном проеме.

Я не беспокоюсь о замках. Сомневаюсь, что вернусь.

Глава сороковая. Катарина

Уже несколько месяцев моя нога не ступала в главный зал. Конечно, с тех пор, как я вернулась.

Пульсирующие басы музыки приветствуют нас, когда я поднимаюсь по ступенькам, Винсент и Дэнни по обе стороны от меня. Они не разговаривают со мной с тех пор, как я вышла из своих апартаментов и оставила Данте В'Ареццо позади.

Я чувствую их осуждение. Чувствую это и от других. Порицание. Пол Маранзано выглядел так, словно готов был плюнуть в меня, когда я проходила мимо него.

Они не понимают. И не поймут, пока не столкнутся с подобным выбором, не столкнутся с пересечением собственных границ. Они есть у всех нас.

Я киваю в сторону дверей. — Открой их.

Мужчины вокруг меня зашевелились, обмениваясь взглядами поверх моей головы.

— Я сказала, открой двери. — По моему щелчку они медленно продвигаются вперед.

Главный зал гораздо более богато украшен, чем обеденный. Это место, где мы собираемся для официальных мероприятий, хотя ни на одном из них никогда не было так мрачно, как на этом. Когда мы проходим, атмосфера становится прохладнее. Это не вечеринка.

Единственный свет исходит от золотых канделябров над нашими головами. В каждом из них горят десятки тонких свечей, отбрасывающих мерцающий свет и тени на пол. В баре элегантно одетый персонал в черном предлагает все возможные варианты, от лучшего шампанского до лучшего бренди.

Доны не поскупились на расходы на сегодняшний вечер.

Куда бы я ни посмотрела, люди пьют. Большинство сильно. Несколько наиболее пьяных встают у нас на пути, быстро оттесняемые моими охранниками, когда я иду дальше, шлейф моего платья развевается позади меня.

К тронам, установленным в центре комнаты.

Как чертовски нелепо. По одному для каждого из нас, как будто мы боги. Как будто мы не такие ущербные и человечные, как все остальные.

Стефано — единственный присутствующий наследник. Он наблюдает, как я поднимаюсь по маленьким ступенькам, подбирая юбки. Усаживаясь на средний трон, я хватаюсь за позолоченные края. Замысловатое золотое украшение резко врезается в заднюю часть моих ног сквозь перья платья. — Добрый вечер, Стефано.

— Тебе не следует быть здесь. — Его голос звучит достаточно громко, чтобы его можно было расслышать сквозь музыку.

Я не поворачиваю головы. — Я именно там, где мне нужно быть.

В месте, откуда я могу наблюдать. Обращаю внимание на присутствующих. Азанте, Морелли и В'Ареццо сбиваются в небольшие группы, слоняются у бара. Общаются по указанию донов.

Следующее поколение Cosa Nostra. Сегодня вечером будут драки либо трах.

Вероятно, и то, и другое.

Я не вижу ни одного Фаско.

Даже Ворон поубавилось, основную массу составляют мужчины, которые выстроились в шеренгу перед пятью тронами. Я замечаю Эми, красивую и совершенную в ярко-золотом платье, но она отворачивается, чтобы не встречаться со мной взглядом.

Вдох. Выдох.

Я не выказываю никакого дискомфорта, когда сижу там и наблюдаю. Стефано присоединяется к остальным Азанте, но