Убийство ворон - Эвелин Флуд

Одна.

И по мере того, как приближается вечер, я жду.

Потому что они приближаются.

Я мельком замечаю Данте и Лучиано в толпе внизу, они прокладывают себе путь. Они не поворачиваются ко мне, кажется, вообще не смотрят в мою сторону.

Так что я сижу и жду. Стараюсь не думать о Данте. Лучиано. Или о Доменико, который будет бушевать на своей больничной койке, поскольку никто не берет трубку.

Но прежде всего я стараюсь не думать о Розе и Джованни Фаско.

С течением ночи толпа становится все более активной. Тихий, серьезный разговор переходит в пьяные выкрики, шум перерастает в почти оглушительный гул, который перекрывает музыку. Кто-то падает в пьяном угаре, увлекая за собой столик. Бокалы разбиваются об пол, красное вино пропитывает девственно белую скатерть.

Движущаяся, пульсирующая волна животных.

И тогда начинается безумие.

Глава сорок первая. Лучиано

Дым быстро заполняет комнату, закрывая мне обзор.

Люди начинают кричать, толпа дико толкается вокруг меня. Выпихивая меня назад, вынуждая отвернуться от того места, где я хочу быть. Ядовитый, удушающий запах наполняет мой нос, забивает легкие, когда я пытаюсь заорать на людей впереди. — Откройте эти гребаные двери!

Никто не обращает внимания, все дерутся.

Передо мной девушка В'Ареццо с криком падает, кто-то перелезает прямо через нее, не останавливаясь. Чертыхаясь, я наклоняюсь и хватаю ее за руку, поднимая на ноги, пока она рыдает. Но она не единственная. Толпа шумит у дверей, люди напирают на них сзади, не давая им возможности выйти.

Люди погибнут, если мы не откроем эти двери. Дым никого не убьет, хотя и может навредить, но настоящая опасность здесь — давка.

В отчаянии я оглядываюсь назад, но троны полностью скрыты от глаз черным смогом. — Данте!

Никакого ответа. Как будто он мог услышать меня за криками людей, пытающихся выжить.

Я сражаюсь, пытаясь продвинуться вперед, одновременно оттягивая людей назад, но это проигранная битва. Тела давят на меня со всех сторон, и я поднимаю голову, пытаясь вдохнуть. На свою беду, набираю полные легкие дыма.

И все это время люди толкаются у меня за спиной. Толкаются вперед.

В отчаянии я начинаю толкаться вбок. Поперек, вместо того, чтобы двигаться вперед. Это чертовски тяжело, когда люди рвутся вперед, но мои руки касаются стены, протискиваясь в маленький карман пустого пространства, когда я опускаюсь и делаю глубокий вдох там, где воздух чище.

Я крадусь по комнате, по пути ощупывая стены руками. Ищу. Дым все еще застилает мне вид на сиденье Катарины, но карманы открываются, дым рассеивается, оставляя за собой туманные струйки.

Я закрываю глаза с кратким облегчением, когда моя рука натыкается на что-то металлическое. Гребаная пожарная лестница.

Она сопротивляется, но я сильно толкаю ее, и она со скрежетом открывается. Врывается холодный, свежий воздух, и я делаю вдох, толкая другую дверь и ныряя обратно внутрь.

— Туда! — Я хватаю всех, кого могу, и почти швыряю их в направлении выхода, пока толпа не начинает оборачиваться. И бежать на свежий воздух.

Несколько скрюченных тел остаются там, где они есть, и я бросаюсь между ними, проверяя пульс каждого. Все еще дышат.

— Люк! — Раздается рев, и я поднимаю взгляд, пораженный выражением облегчения на лице Нико. Он крепко сжимает меня в коротком объятии, его рука хлопает меня по плечу. — Черт возьми. Что это, блядь, было?

— Сюда. — Поднимая бессознательную одну из Азанте у моих ног на руки, я передаю ее Нико. — Выводи всех. Мне нужно найти Кэт, Ник.

Потому что это не было гребаной случайностью.

Нет, это был отвлекающий маневр.

Когда я подхожу к тронам, Данте уже там.

Стоит уставившись на пустое место Кэт, застыв всем телом.

Схватив его за плечи, я трясу его. — Она могла выбраться?

Он выглядит мрачным. — Нет.

Я заглядываю за троны. — Там.

Мы врываемся через дверь в старый коридор. Данте опережает меня, он бежит вперед, до самого конца. Где несколько дверей приоткрыты и слегка хлопают на ветру.

Его лицо пепельно-серое, когда он поднимает что-то с пола. — Люк.

Перо поблескивает в его руке.

— Мы разделимся. — Я толкаю его вперед, в грязь, деревья и тропинки, ведущие хрен знает куда, ответвляющиеся во всех направлениях. — Они могут быть где угодно.

— Возможно, она уже...

— Нет, — огрызаюсь я. Я опускаю руку, чтобы убедиться, что мои пистолеты все еще на месте. — Они устроят из этого спектакль, что бы это ни было. Нам просто нужно добраться до нее первыми. Они будут недалеко.

У них есть несколько минут форы. Вот и все.

До тех пор, пока мы идем по правильному следу.

Глава сорок вторая. Катарина

Чувство тревоги возвращается ослепляющей, разрывающей на части вспышкой боли.

Я резко выпрямляюсь, крик застревает у меня в горле, когда боль в плече яростно выворачивается.

— Так-то лучше.

Я поворачиваю голову в сторону, когда меня тошнит, и я переворачиваюсь на другой бок. В нос ударяет запах яиц и серы.

Дым. Так много дыма.

И я не могла выбраться.

За исключением того, что пол подо мной не мраморный, а холодный, утрамбованный ил, мои пальцы впиваются в него, оставляя следы, врезавшиеся в землю. Задыхаясь, я прижимаюсь щекой к земле.

Удар попадает мне куда-то в левую часть грудной клетки. Мой крик становится резким, когда что-то трескается, мое тело переворачивается и, перекатившись, резко останавливается.

Тяжело дыша, я пытаюсь выпрямиться, пытаюсь дотянуться до своих ножей...

— Ищешь это?

Я моргаю, глядя вверх, когда мои кинжалы покачиваются передо мной. — Ага.

Благодаря дыму, вдобавок ко все еще заживающим следам от недавних попыток удушения, голос прорывается тихим хрипом.

Мужчина приседает, и пальцы хватают меня за подбородок. — Привет, сучка Корво.

Морщась, я пытаюсь отстраниться, но он легко удерживает меня. — Лео.

Охранник Джованни улыбается кривой, торжествующей ухмылкой, глаза сверкают ликованием. И что-то... более темное. — Сюрприз.

— Не совсем, — выдавливаю я. — Немного очевидно, если честно.

От удара моя голова откидывается в сторону, в ушах звенит, щеку пронзает боль, из горла вырывается сдавленный стон. Я протягиваю руку, мои пальцы пачкаются во влажной жидкости, которая стекает по моему лицу.

Лео поднимает руку, шевеля пальцами. — Я принес это специально для тебя.

Когда он встает, кастет поблескивает в свете звезд впереди. Поднимаясь на колени, я сдерживаю стон