Вариация - Ребекка Яррос

Я еще раз приступила к релеве, а Кенна между тем подобрала мобильный.

— Надо же, с моего приезда уже четвертое сообщение от некоего Хадсона Эллиса.

Энн подалась вперед:

— И что пишет?

— Как же здорово наблюдать за собственной жизнью со стороны, — пробормотала я, медленно опускаясь.

— Так перестань наблюдать и действуй! — Кенна протянула мне телефон.

Хадсон:

Можем поговорить?

Хадсон:

Пожалуйста?

Хадсон:

Я же говорил, что мне жаль?

Все это пришло за последние полтора дня.

Хадсон:

Поясняю: я прошу прощения не за то, что тебя поцеловал.

Тьфу! Было бы куда проще игнорировать его, если бы я не проживала заново этот чертов поцелуй всякий раз, как закрывала глаза. Я вздохнула и села, оседлав тренажер.

— Давайте пообедаем.

Ели мы за кухонным островом. Я оставила сообщения без ответа, потому что не знала, что сказать.

Кенна, сидевшая справа от меня, подцепила вилкой очередной кусочек лосося.

— Очень вкусно, Энн. Спасибо за угощение.

— Пожалуйста. Рада стараться! — ответила Энн слева от меня, ткнув вилкой в свое блюдо. — И знаешь что? Я не соучастница!

Я застонала и наклонилась поправить гетры. Предчувствие подсказывало, что после обеда Кенна поставит меня к станку.

— Ты так с тех пор об этом и думаешь? — спросила Кенна.

— В Нью-Йорке она погибала, — выпалила в ответ Энн, наклонившись вперед, чтобы посмотреть на нее из-за меня.

— Она погибала? — спросила Кенна. — Или ты?

Я звякнула вилкой о тарелку.

— Она только и делала, что тренировалась, прикладывала лед к лодыжке и спала. Ева не могла вытащить ее ни на одну встречу или хотя бы заставить сходить в студию повидаться с людьми. Так что да, я привезла ее в летний дом с полностью оснащенным тренажерным залом и таким же оборудованием для реабилитации, что и у нашей труппы. Тут есть полноценная балетная студия, а еще она сменила обстановку. Если ты считаешь это соучастием, прекрасно, — сказала Энн, разводя руками. — Значит, я соучастница.

— Энн, — сказала я ей с укором.

— Подумать только, ты всегда была такой уравновешенной, — пробормотала Кенна.

— И нам обеим известно, что ради Алли я готова на все, — продолжала Энн. — В том числе уехать с Манхэттена и уже отсюда жонглировать всеми задачами по организации гала-концерта. И да, я хочу, чтобы она поправилась и вернулась на сцену, если она сама этого хочет. И все же счастье Алли для меня гораздо важнее, чем ее статус примы.

Сестра откинулась на спинку стула.

— Ничего, что я присутствую при вашей дискуссии? — спросила я.

— Все это верно, — согласилась Кенна. — И все же ты соучастница. Ты замечательная сестра, Энн. Но не преподаватель балета.

— Вот этого я не отрицаю, — вздохнула Энн и уже спокойнее принялась за рыбу. — Но Алли переросла студию Мэдлин.

Она шутила, хотя вряд ли у Мэдлин была единственная студия в округе. Уж точно не с ее неизменным расписанием только в дневное время.

— А поблизости еще кто-нибудь преподает? — спросила я. — Не для себя спрашиваю, просто интересно, какие студии приглашены на «Классику».

До конкурса оставалось два месяца.

— Парочка студий есть, — кивнула Энн. — У Джерарда, Винни Уотерс, Куинн Хокинс…

— Куинн Хокинс открыла студию? — Мои брови поползли вверх.

— Да, около года назад, — сказала Энн, взмахнув вилкой. — Она перебралась под Седарвилл. А что? Когда ты видела ее в последний раз?

— Ни разу с того года, когда Ева последний раз выступала в «Классике». — Если я ничего не путаю, ей было восемнадцать. — Получается, семь лет назад? По-моему, она тогда заняла второе место.

Энн кивнула:

— Я вроде бы слышала, что она порвала крестообразную связку. Как бы там ни было, после этого ее карьере довольно быстро пришел конец.

— Печально, — пробормотала я.

— Это точно, — согласилась Кенна. — Но она не ты.

После еды Кенна велела мне идти к станку.

Я босиком прошла на свое привычное место к третьей зеркальной панели и приготовилась к боли.

Кенна занималась со мной с энтузиазмом преподавателя, совсем как ее мать, но следила за мной как врач. Энн нервно наблюдала и записывала упражнения, на которых Кенна рекомендовала мне сосредоточиться в ближайшие несколько недель.

— Не могу, — покачала я головой после очередной ее команды.

По затылку стекал пот, все мышцы ныли.

— Можешь, — поправила она меня. — Просто не хочешь, и в этом, как мне кажется, половина проблемы. — И она забарабанила пальцами по станку.

— Неправда, — резковато возразила я.

— Докажи.

Кенна указала на мои ноги. Внутри все сжалось от страха.

— Ну же! С тобой такое уже было. Ты знаешь, каково это. — Тут она наклонилась и понизила голос. — Никому в этой комнате нет дела до того, что все не идеально. Софи здесь нет. Если ты сама не хочешь, никто не будет тебя винить. Хочешь уйти со сцены пораньше? Сбежать от деспотичной труппы? Я напишу письмо, сообщу, что эта травма ставит крест на твоей карьере. Я тебя прикрою. Но если есть хоть один шанс, что ты все еще хочешь остаться ведущей танцовщицей, тогда вперед! Время отдыха закончилось — настала пора действовать. Чего ты хочешь, Алли?

Почему в последнее время все задают мне этот вопрос?

Я взглянула на фотографию, где мы были вчетвером, и на сияющую, заразительную улыбку Лины. Потом перевела взгляд на Энн, которая что-то записывала в блокнот. Окажись они моем месте, обе цеплялись бы за него изо всех сил.

Мама не согласится ни на что, кроме моего возвращения в ее труппу в качестве примы.

Я поставила ноги в первую позицию и опустилась в деми-плие, не обращая внимания на жжение над правой пяткой. Лопатки вместе. Плечи вниз. Я вытянулась в релеве, и жжение охватило меня до кончиков пальцев ног.

Заднюю часть икры пронзила тупая, но стойкая боль. Я уняла ее привычным способом — притворилась, что ничего не происходит, и напрягла бедра с корпусом. Однако квадрицепсы и ягодичные мышцы напомнили мне, что игра слишком затянулась.

Но лодыжка не дрогнула, не затряслась и не зашаталась. Она возмутилась, но вынесла все, чего я от нее потребовала.

Кенна улыбнулась:

— Повтори-ка.

Я выполнила каждое заданное упражнение. К тому времени, как мы закончили, лодыжка пульсировала с такой силой, что отмахнуться было невозможно.

— Приложи лед. Выглядишь намного лучше, чем думаешь, — сказала Кенна, пока я делала заминку с растяжкой. — После операции прошло двадцать недель? На гала-концерте ты всех поразишь. Это заткнет рот Шарлотте и прочим сплетницам.

— Через две недели? — спросила Энн.

— Гала-концерт через две недели?

Я села, закинув ногу на ногу, а затем наклонилась вперед, чтобы расслабить спину.

— Да, — ответила Энн,