Хозяйка молодильных яблок - Иви Тару

– Беда на нас движется большая. И рады мы, что так вовремя ты невесту себе нашел. Знаешь ведь обычай Семидольский? Жена князя чарами владеть должна, да не просто заговор на больные зубы сотворить уметь, а и с более сильной бедой справиться. Пусть невеста твоя покажет нам умение, пусть чудо сотворит великое.

Велезара, что его слушала, все пыталась вспомнить имя, но не могла. Много их возле князя крутится, всех не упомнишь. Но последние слова привели ее в трепет. Чудо сотворить? Но сильнее испугаться она не успела: встал другой боярин.

– Дождь! Вот какое чудо мы ждем. Без дождя уже которую седмицу земля страдает. Немудрено, что леса полыхают и поля горят. Дождя! Пусть невеста твоя, князь Ставр, обратится к богам, Сварогу и Стрибогу, аль еще к кому, пусть ветер тучи нагонит, пусть влага небесная на землю падет.

И тут как сорвались все, стучать начали посохами по полу, кулаками махать. Велезара уши руками закрыла, чтоб не слышать; она бы и глаза закрыла, но в последний миг увидела улыбку Бурогнева, поняла, что обманул ее старый пройдоха, обвел вокруг пальца. А когда выяснится, что Беляна не только чарами не владеет, но даже и простенького заговора не осилит, то совсем конец им придет. Выгонят с позором или еще хуже – в поруб посадят, или плетей дадут за обман. Бежать надо, пока не спохватились.

Она развернулась и вышла из княжьих палат, но на выходе ее уже ждали.

***

Турила увидел его и пошел навстречу с раскинутыми для объятий руками.

– Ох, и заставил волноваться!

– Ничего. Видишь, живой, и даже женатый.

– Да ну! Нашел любушку, значит?

– Нашел. Да такую, что и в сказке не описать.

– Верю. Но о любви своей потом расскажешь. Надо Семидол спасать. Мои лазутчики вести приносят одну тревожнее другой. Вот недавно еще одни прибыл.

Стрижак с Турилой сидели на войлочной кошме под навесом. Место находилось на другом, высоком берегу, в рощице. С той стороны не углядишь, а с этого город, как на ладони. Турила поманил босого парнишку, что хлебал из миски кулеш. Тот мигом отставил еду и подбежал, утирая рот рукавом поношенной рубахи. Стрижак прищурился, поначалу решил, что деревенский пастушок, но потом, как парень спину держал и плечи, понял, что нет, не пастушок. Отрок из малой дружины, переодетый просто.

Любопытные вести отрок принес, выслушал его Стрижак, подробно расспросил, да отпустил. Сели с Турилой совет держать. Выходило так, что кто-то кого-то перемудрил. Сперва князь по непонятной причине велел мать свою, княгиню, и волхву из святилища Макоши в их покоях запереть и стражу выставить.

Турила склонялся к тому, что это Велезара князя науськала, боялась, что те женитьбе князя помешать могут. Ныне уже саму Велезару заперли, двери, окна на засовы закрыли, и еду в специальное отверстие подают, дочь к ней не пускают, а ее саму тоже караулят денно и нощно.

– А что князь? – Стрижак посмотрел на друга.

– Да что ему сделается? Сидит, страдает, невесту только свою зовет, того и гляди помрет от горя.

– Спасать надо, а то без князя останемся, – улыбнулся Стрижак. Турила хлопнул его по плечу.

В это время к их стану подскакал всадник; по его мокрым штанам стало понятно, что реку вплавь пересекал.

– Вести из Семидола, бояре! – крикнул он. Его пропустили к шатру, он тяжело дышал, но не стал медлить. – Завтра на рассвете дождь будут вызывать. Невесту князя в поле выведут, чтоб обряд свершила. Весь народ Семидольский придет на чудо смотреть.

Глава 38. Вече

Жухлая трава прилегла на землю, ветер шевелил и носил кучи трухи, сбивал в кучи. Если не весь Семидол, то уж точно половина высыпала за стены города и скопилась на краю поля, где почти сгорели едва подросшие побеги овса.

Народ напряженно и тревожно гудел. Несмотря на то что повод для сборища был не сильно радостен, многие, особенно девки и бабы, оделись как на праздник. И то сказать, когда еще представится возможность в нарядах покрасоваться? Мужики же, напротив, стояли угрюмо; многие не сняли испачканные свиты или передники, в которых занимались ремеслом. Это женкам и девкам что радость, что горе, лишь бы повод на себя украшений побольше нацепить, а им, мужам зрелым, надо о завтрашнем дне думать. Он же пока ничего хорошего не сулил.

На краю поля устроили помост с навесом от солнца и ветра. Там сейчас находились князь с невестой и ближний боярский круг во главе с Бурогневом. Невеста князя стояла вся в шелках и каменьях самоцветных, голову покрывал убрус белее снега, почти полностью сливаясь по цвету с бескровным лицом будущей княгини.

Бурогнев встал на краю помоста, руку поднял; голоса в толпе притихли.

– Все мы знаем, как наш князь Ставр о народе печется. Чтит предков и обычай рода Доброславичей, что в жены брали девиц даром богов отмеченных. Чтоб в любое лихолетье могли они народу Семидольскому послужить. Так пусть же невеста князя сотворит чудо великое, призовет дожди на землю нашу, чтоб не пропал урожай и леса гореть перестали.

Он повернулся и ловко выдернул руку Беляны из руки князя.

– Иди, красавица, – сказал он так ласково, что ее аж в сторону повело, – иди, зови богов, моли о милости великой, пусть дадут нам влагу небесную.

Беляна покачнулась, затряслась, потом рухнула на колени.

– Не губите, люди, – зашептала она, – не умею я ничего такого, не могу, не знаю…

– Как же умения твои, что на испытаниях показывала? – еще ласковей спросил Бурогнев.

– Матушка, матушка велела… – бормотала Беляна. – Не знаю, как она делала, я лишь воле ее покорна была.

Люди, кто ближе к помосту стоял, ахнули; задние их уже дергали, просили пересказать, что там происходит. Вскоре волна гневного ропота понеслась от одного края к другому и обратно. Даже бояре, что рядом с князем стояли, глаза пучили: кто правда не знал, что делать, кто знал, но тоже вид делал, сговорившись заранее с Бурогневом. Один князь сидел безучастный и на невесту умильно смотрел.

– А князюшке-то хоть бы что! – крикнул кто-то в толпе. – Чуть слюни не пускает. Тьфу ты!

Поднялась новая волна гневных криков.

– Что ж нам теперь, погибать? – кричали многие. – Из-за того, что князь наш детородному уду своему не хозяин? Ишь позарился на ланиты румяные да перси белые!

– Да