Разрушь меня - Бьянка Коул

обветренное лицо мрачнеет, когда он просматривает последние отчеты о поставках оружия. Катя Петрова поправляет свой серебряный кулон — напоминание о ее эффективном обращении с проблемными чиновниками. Татуировка дракона Маркуса Чена выглядывает у него из-за воротника, когда он просматривает декларации тихоокеанских судоходных компаний.

Алексей развалился в кресле с планшетом в руке, в то время как Николай сохраняет свою идеальную позу напротив меня. Пустое место, где должен быть Эрик, привлекает мое внимание. Отсутствие моего брата красноречиво говорит о его нынешней озабоченности Катариной Лебедевой.

— Новости, — командую я, и зал становится по стойке "смирно".

— Тихоокеанские маршруты свободны, — сообщает Маркус. — Открыты три новых судоходных пути.

Красные губы Кати изгибаются. — Амстердамская галерея готова к следующему приобретению. Документы в идеальном состоянии.

Я киваю, с удвоенной сосредоточенностью обрабатывая каждый отчет. Мне не придется делить свое внимание между делами и размышлениями о том, как держать Таш в неведении. Правда значительно упростила ситуацию.

— Отсутствие Эрика замечено, — заявляет Николай старательно нейтральным тоном.

— Он занимается другими делами, — отвечаю я. Мы все знаем, что или, скорее, кого это касается. Я понимаю его одержимость больше, чем хотел бы признать. Эти женщины умеют проникать нам под кожу.

Виктор прочищает горло. — Кстати, о делах Лебедева... — сказал он.

Я поднимаю руку, прерывая его. — Мы обсудим это наедине. Некоторые детали нашей операции против Игоря Лебедева являются конфиденциальными.

Я изучаю обветренное лицо Виктора, отмечая напряжение его челюсти. Он был с нами еще до смерти отца, один из немногих, кто оставался верным несмотря ни на что. Клятва, которую он дал нашей семье, была не просто словами — она высечена на его костях.

Маркус и Катя превосходны в своем деле. Маркус обеспечивает бесперебойную работу наших тихоокеанских маршрутов, в то время как сеть подделывателей произведений искусства и воров, созданная Катей, не имеет себе равных. Но они подрядчики, а не семья. Не Братва.

— Мы соберемся снова через час, — говорю я тоном, не терпящим возражений. — Маркус, Катя, отличная работа. Поддерживайте бесперебойную работу.

Они собирают свои документы и уходят без вопросов. Вот почему я держу их рядом — они знают, когда давить, а когда исчезнуть.

Виктор остается сидеть, его покрытые шрамами руки сложены на столе. Николай тоже не двигается. Мы трое обмениваемся взглядами, которые красноречиво говорят о важности нашей дискуссии.

Ситуация с Лебедевым — это не просто бизнес, это личное. Речь идет о семейной чести, о властных структурах, которые существовали на протяжении поколений. Маркус и Катя могут быть лояльны к своим зарплатам, но они не понимают более глубоких течений в политике Братвы. Им не нужно знать, как растущая привязанность Эрика к Катарине Лебедевой может изменить союзы, которые существовали десятилетиями.

— А теперь, — говорю я, как только дверь закрывается, — насчет Игоря Лебедева...

Я откидываюсь на спинку стула, изучая лицо моего брата. Николай всегда был самым уравновешенным из нас, он может видеть на десять ходов вперед, в то время как я все еще вовлечен в непосредственную битву.

— Нам нужно покончить с этим, пока все не закрутилось по спирали, — говорит Николай, его серо-стальные глаза устремлены на меня. — Игорь Лебедев — бешеный пес, но даже он должен понимать бесполезность продолжения этого конфликта.

Виктор ерзает на стуле. — Старый ублюдок не станет вести переговоры, пока у нас его дочь.

— Именно поэтому нам нужно использовать ее как рычаг давления сейчас, — возражает Николай. — Пока не погибло еще больше наших людей. Пока жертвы среди гражданского населения не привлекли нежелательного внимания.

Он прав. Эта мысль свинцом ложится у меня в животе. С каждым днем все затягивается, Наташа подвергается все большему риску. И Эрик... Растущая привязанность моего брата к Катарине все усложняет.

— Что ты предлагаешь? — Спрашиваю я, хотя уже знаю ответ.

— Позволь мне вести переговоры. — В голосе Николая слышится властность, которой он редко пользуется в общении со мной. — Я организую встречу. Нейтральная территория. Мы обсудим условия возвращения Катарины и прекращения огня.

— А если Игорь не пойдет на сделку? — Покрытые шрамами руки Виктора сжимаются на столе.

— Тогда, по крайней мере, мы попробовали дипломатический путь. — Николай встречается со мной взглядом. — Брат, мы оба знаем, что этому нужно положить конец. Ради всех нас.

Я медленно киваю. — Организуй все. Но тщательно выбирай место. Я хочу получить все преимущества, если все пойдет наперекосяк.

— У меня уже есть на примете одно местечко. — Николай достает телефон. — Я позвоню.

Я сохраняю нейтральное выражение лица, но облегчение захлестывает меня при словах Николая. Окончание этой войны означает, что Таш будет в безопасности. Мысль о том, что она может попасть под перекрестный огонь, терзает меня больше, чем я готов признать.

— Чем скорее, тем лучше, — говорю я размеренным профессиональным тоном. Присутствие Виктора напоминает мне о необходимости сохранять видимость безжалостного генерального директора, которого он знал много лет. — Какую временную шкалу мы рассматриваем?

Николай проверяет свой телефон. — Мы можем все организовать в течение сорока восьми часов.

Я резко киваю, подчиняясь его авторитету.

— Обычные протоколы безопасности? — Спрашиваю я, хотя уже знаю ответ. Я задаю этот продуманный вопрос, чтобы показать Виктору, что я сосредоточен на бизнесе, а не на личных вопросах.

— Удвой, — приказывает Николай. — Мы не можем позволить себе никаких сюрпризов.

Я откидываюсь на спинку стула, напуская на себя вид спокойного контроля, хотя в моей груди шевелится надежда. Окончание этого конфликта означает, что одной угрозой меньше, о которой стоит беспокоиться и будет меньше причин выставлять охрану у квартиры Таш.

Но я тщательно скрываю эти мысли за своей привычной маской безразличия. Виктор годами преданно служил нашей семье, но есть некоторые уязвимые места, которые лидеры не могут позволить себе показывать.

Глава 30

ТАШ

Резкий стук вырывает меня из моих мыслей. Я смотрю на свой телефон, отмечая, что уже половина седьмого вечера, сообщений от Дмитрия нет. Странно, он никогда не приходит рано и всегда пишет перед этим.

Я разглаживаю свою шелковую блузку и направляюсь к двери, мои каблуки стучат по деревянному полу. Знакомое тепло предвкушения наполняет мою грудь, когда я тянусь к ручке.

Дверь распахивается. Моя улыбка гаснет.

Черные маски. Трое мужчин. Пистолеты.

Я наваливаюсь всем весом на дверь, но в щель вклинивается ботинок. Годы тренировок по самообороне дают о себе знать — я сильно бью каблуком по его ноге и толкаю изо всех сил. Ругательство на русском. Дверь отскакивает назад, ударяя меня в висок. Боль взрывается у меня перед глазами.

Они бросаются вперед. Я хватаю ближайший предмет — старинную