Теперь открой глаза - Николь Фиорина

– Мне жаль, – прошептала Мия и прижалась затылком к моей груди.

Я опустил взгляд: лицо ее блестело, но глаза были сухими.

– Нет, это мне жаль.

Она запрокинула голову и заглянула мне в глаза.

– Почему тебе жаль?

Потому что тебе было так трудно. Потому что не нашел тебя раньше. Потому что я не могу увезти тебя отсюда из-за суда.

Но я решился только на:

– Мне кажется, я только что назвал твоего отца ссыкуном.

Мия рассмеялась и всхлипнула.

– Что ж, рано или поздно кто-то должен был это сказать.

– Повернись ко мне, любовь моя.

Она извернулась в моих объятьях, уперлась ногами в мои ноги. Мия дрожала в слишком большом черном свитере и леггинсах, сделанных из чего-то, похожего на кожу. А еще на ней были… рождественские носки?

Я запустил руки под свитер и сжал ее талию. Она качнула бедрами. Моргнула – золото и коричневая тьма завораживали меня.

– А теперь закрой глаза.

Она боролась с улыбкой. Я приподнял брови, и Мия качнула головой, чтобы убрать с лица волосы, приподняла подбородок и закрыла глаза.

– Куда ты забираешь меня?

– Мы никуда не уходим. Я просто хотел сделать вот это.

Я легонько поцеловал ее, и после она уткнулась мне в шею и рассмеялась.

Некоторое время мы сидели вот так, под звездным небом. Я гладил Мию по спине, пока она не заснула в моих объятьях. Я думал обо всем, что я оставил в Великобритании. О Мие я думал в первую очередь, но, если я не сдержу своего обещания, Звенья будут преследовать нас до конца наших дней.

Прошел час, и Мия проснулась. Я помог ей залезть обратно в окно. Она дремала, бормоча что-то о «парне, который мне снился» и как он ее спас. Я ответил ей, чтобы она поблагодарила его от моего имени – если он существует на самом деле. Она растянулась на кровати, и я поцеловал ее в лоб, прежде чем уйти. Мия отключилась секунды через две.

Я спустился по лестнице и заметил, что Брюс сидит на заднем дворике и смотрит на лес. В последнюю секунду я принял решение и открыл заднюю дверь. Брюс качался на кресле перед костром. У ног его стоял кулер с пивом. Он повернулся, глянул на меня, а потом снова опустил голову.

– Присаживайся.

Диана, должно быть, отправилась спать пораньше. Я осторожно опустился во второе кресло-качалку и вытянул ноги. Свет костра выхватывал из темноты скорбное выражение лица Брюса. Он наклонился, чтобы вытащить изо льда очередную бутылку светлого «Бада», и передал ее мне.

Я никогда особо много не пил, но все же открыл бутылку об подлокотник – не стоит Брюсу пить в одиночку.

– Я хотел бы извиниться за то, что сегодня произошло. Но правда в том, что я не могу, – признался я.

– Ты был прав.

– Хотелось бы мне, чтоб это было не так.

– Знаешь, что меня поражает? – он подался вперед и уперся локтями в колени, чуть склонив голову. – У моей двадцатилетней дочери отношения куда более зрелые, чем у меня. Что это обо мне говорит?

– Что у вашей дочери потрясающий вкус в мужчинах.

Брюс усмехнулся, наклонился еще сильнее и стукнул своей бутылкой о мою.

– Ты хороший человек, Оливер.

– Мне жаль, что с вашей женой произошло нечто подобное, – заявил я, глянув в костер.

– Диана неплохая.

– Я не про Диану. Я про маму Мии, Джеки. Мне жаль, что с ней это случилось. Представить не могу, что случилось бы со мной, потеряй я Мию. Как бы жил день за днем.

Как сильно это ударило по Брюсу… он жил так годами. Меня замутило от одной только мысли об этом.

– Джеки была хорошей женщиной, любовью всей моей жизни. Мне кажется, Диана это понимает. Если бы не ребенок, то мы бы ругались из-за того, что я все еще влюблен в свою покойную жену, – он сделал глоток и вздохнул. – Эту пустоту ничто не заполнит. Ни Диана. Ни чертов «Бад». Поверь, не жди чьей-то смерти, чтобы она напомнила тебе о том, что у тебя было. Пойми все сейчас. Когда я думаю о прошлом и пытаюсь понять, когда чувствовал себя счастливее всего…

Брюс перевел взгляд с бутылки на меня.

– Мы были так бедны, – рассмеялся он. – Мии исполнилось два, и она спала в своей колыбельке, и у нас отключили электричество. Мы с Джеки перетащили Мию в гостиную и разожгли камин. Джеки подключилась к вай-фаю соседей, и мы свернулись на диване и смотрели «Час пик» на ноутбуке.

Из горла его снова вырвался смешок, и он потер нос пальцами.

– Чертов фильм зависал каждые пять секунд. Я тогда подумал, что это самый долгий фильм, что мы когда-либо смотрели вместе, но я все равно не хотел, чтобы он заканчивался. Но Джеки уснула у меня на руках, а ноутбук наконец разрядился, и стало так тихо. Тогда я и понял, что никогда не был счастливее. И, черт, я не ошибся.

Между нами повисла тишина, прерываемся лишь треском костра. Я пытался переварить услышанное.

– Я женюсь на Мии.

– Ты что, разрешения у меня спрашиваешь?

Я покачал головой.

– Просто предупреждаю заранее.

Стоило бы спросить у него разрешения, и я даже подумывал об этом, но ни Брюс, ни Линч не были отцами Мии в полном смысле этого слова.

Брюс кивнул и передал мне еще пиво.

– Если продолжите спаивать меня, я засну у вас на диване.

– Прошу, я буду спать куда лучше, если буду знать, что ты в доме. Боюсь, маньяк с ПМС-ом и ножами зарежет меня во сне, – он рассмеялся. – И я не про Мию.

– А, с ней разбирайтесь сами.

– А ты отлично держался. Я никогда не слышал, чтобы с Дианой так разговаривали. Она после этого отправилась прямиком в кровать, а ведь время еще… – Брюс глянул на часы. – Черт, всего восемь тридцать. Я старею.

Мы с Брюсом часами глазели на огонь, разговаривали и выпивали. Спать мы отправились около полуночи: он кинулся в меня подушкой и одеялом, которые выудил из сундука в углу гостиной. Я сказал, что он напрашивается – Диане это не понравится. А он ответил, что она не станет выходить из комнаты и я в безопасности. Я включил телик, прибавил звук: по какому-то каналу гоняли марафон «Друзей».

Я открыл глаза и увидел, что надо мной нависла Мия. Она потрясла меня за плечи.

– Ты почему все еще тут?

Я сжал пальцами переносицу, пытаясь проморгаться со