Теперь открой глаза - Николь Фиорина

– Твой батя меня напоил.

Мия захихикала, и взгляд мой задержался на ее голых ногах: в темноте свет от телевизора плясал на коже цвета слоновьей кости.

На ней были только короткие шорты для сна и моя футболка с надписью «Занимайтесь любовью, а не войной»

– А ты чего не спишь?

– Не могу уснуть. Спустилась за стаканом воды.

Я поднял одеяло, приглашая ее, и Мия легла рядом. Я вдохнул ее жасминовый аромат.

– Ты что, «Друзей» смотришь? В этой серии Росс с Рейчел решили сделать перерыв.

– Зику она никогда не нравилась.

Мия засмеялась.

– Зик смотрел «Друзей»?

– Ты шутишь? Зик просто с ума сходил по американским ситкомам. Больше всего он любил «Офис» и «Друзей». Постоянно их гонял.

– Так, значит, настоящий вопрос в том… сделали ли они перерыв?

– И в этом их первая ошибка. Нельзя применять к любви формальности. Они оба правы. И оба ошибаются. Я все сказал.

Плечи Мии затряслись: она засмеялась, задела меня задницей, и член мой тут же проявил интерес. Мне нужно было взять себя в руки, мы ведь под крышей ее отца. Но мои загребущие ручонки уже действовали сами по себе: сжали ее бедро прямо под шортами, а потом схватили за задницу. Мия повернулась ко мне лицом, и смех ее стих. Веки отяжелели. У нее такие длинные ресницы…

– Олли, – предупредила она.

– Чего? – усмехнулся я, закинув ее ногу на свою. – Я не собираюсь спать с тобой в доме твоего отца, Мия. Это было бы совсем неуместно.

Она нервно засмеялась, и я чуть опустил голову.

– Ты чего смеешься, дорогая?

– Просто радуюсь, что ты реален, – прошептала она.

Иногда ты чувствуешь, когда на тебя смотрят.

Глаза мои были закрыты, но душа уже просыпалась где-то внутри меня, шевелила бессознательный мозг, делала зарядку прямо под кожей – все, чтобы разбудить меня. Чтобы я заметил, что на меня смотрят.

Я разлепил веки и увидел, что над нами нависла Диана: в руке она держала чашку с кофе и кривилась, словно вид наш причинял ей физическую боль.

Мне хватило секунды, чтобы сложить два и два. Я вскочил с дивана. Диана посмотрела на мою татуированную грудь, потом на джинсы. Я опустил взгляд и понял, что у меня стояк.

Я выпучил глаза.

Она тоже.

Я схватил с дивана подушечку, чтобы прикрыться. Я в жизни никогда не смущался – до этого самого момента.

В горле пересохло, я растерял все слова. Диана выглядела так, словно хотела меня убить. И я вдруг понял, чего так боялся Брюс.

– Простите. Я засиделся с Брюсом. Он предложил перекантоваться на диване. Я не хотел ехать домой в таком состоянии.

Этот сукин сын оставил меня объясняться с ней один на один.

– Я сейчас же уйду.

Мия перекатилась на диване: одеяло накрывало ее почти с головой: сверху торчали только коричневые локоны. Я снова посмотрел на Диану. Та не пошевелилась.

– Мы не… – я покачал головой. – Все не так, как выглядит.

– Ага, потому что это было бы невежливо. Прелюбодействовать на моем белом диване, – она поднесла к губам белую кружку, развернулась и ушла в кухню.

Семнадцать

Что-то есть в женщине,

Что носит маленькое черное платье. Клиффхэнгер какой-то, нирвана в ее глазах,

И дьявольская улыбка на губах. Она ушла с темной стороны, но темная сторона ее не покинула.

Тот еще ангел, беззастенчиво бродит на цыпочках, когда ночь сменяется днем.

Она похожа на любую другую девушку,

Но тебе никогда не забыть ее имени.

Оливер Мастерс

Мия

Диана сидела в кухне и пялилась на арочное окно над столом для завтрака.

– Твой парень ушел, – прошептала она как-то пусто и очень тихо. – Кофе готов.

Я прошмыгнула в кухню. Горе Дианы ощущалось гравитацией: оно сжимало меня в ничто. Я не знала, который час, но, должно быть, еще слишком рано. Запах кофе проникал сквозь трещины в гравитации, которая тянула меня внутрь. Кружки свисали с черной стойки за кофейником. Я взяла одну из них, налила себе кофе и щедро приправила его сливками и сахаром.

– Я люблю твоего отца, Мия, – начала она, не отрывая взгляда от окна. – Очень. Я всегда его любила.

– Не знаю, к чему ты это.

Слишком рано: я еще недостаточно проснулась, чтобы разгадывать ее шифры.

Дина вздохнула. Она делала так всегда перед тем, как что-нибудь сказать. Я облокотилась на стойку и сделала глоток из чашки, наблюдая за ее светлым затылком. На Диане был пушистый розовый халат, волосы немного спутаны, а не как обычно идеально уложены.

– Любить того, кто потерял сразу и жену, и дочь – нелегко. Я – женщина, потому от меня ждали понимания. Я должна была собрать его разбитое сердце. Превратить это здание в настоящий дом. Найти общий язык с девчонкой, которая вообще ни с кем не желала общаться. Притвориться, что женитьба на мне все исправит… а потом этого не случилось. И нас догнало разочарование.

– Никто и не ждал от тебя, что ты все исправишь.

Диана замотала головой, и ее волосы закачались в такт.

– Я не смогла, но решила, что ребенок с этим точно справится. Может, если я забеременею, то он станет ответом. А теперь я понимаю, что весь груз, лежащий на моих плечах, я готовилась перевесить на своего ребенка. Может, это я виновата в том, что потеряла ее. И я не знаю, почему тебе вообще все это рассказываю… тебе ведь все равно.

Я с силой сжала кофейную чашку – все еще горячую.

– Я пытаюсь измениться. Если честно, знай я тогда, что ты ждешь ребенка, то да, мне было бы все равно. Но теперь – нет.

– Вот так просто?

– Вот так просто.

Я оттолкнулась от кухонной стойки и поставила стул рядом с Дианой.

– Ты никогда не думала, что мы – просто две женщины, которые обманывают ожидания? От меня всю жизнь ожидали, что я буду помнить, чувствовать, понимать… А теперь я должна знать ответы на все вопросы и понимать, кто я такая. Я начинаю думать, что мы никогда и не должны были во всем разобраться. И, может, в этом тоже есть своя прелесть.

Диана повернулась ко мне и прищурилась.

– Кто ты и что ты сделала с Мией Роуз?

– Понятия не имею, – выдохнула я, и мы обе рассмеялись.

Мы с Дианой провели вместе весь день: шатались по магазинам,