Теперь открой глаза - Николь Фиорина

Я скинул звонок и набрал телефон тюрьмы Хай Даун.

Они планировали похоронить Оскара завтра. Мне нужно было улететь сегодня же.

– Мам! Ты что наделала?! – кричит Оскар, влетая в комнату.

Он бросает пакеты с продуктами. Мама прижимает меня к себе и плачет.

Ее трясет, и она яростно мотает головой, бормоча вещи, которых я не понимаю. Может, это потому, что я тоже плачу и жадно хватаю воздух.

Оскар выхватывает меня из ее объятий. Он осматривает мое лицо, запрокидывает голову – так осторожно, придерживая руками.

– Дыши, Оливер, – повторяет он, гладя меня по взмокшим волосам. – Я здесь. Я здесь.

По щеке его скользит слеза – и падает мне на губы. Я никогда не видел, чтобы Оскар плакал, но это так невероятно. Как это возможно? Его карие глаза становятся черными, а потом он резко поднимает взгляд на маму.

– Ему восемь, мам! Восемь!

– Оскар! – рыдает мама. – Прости. Я не… вернись домой. Прошу, я не знаю, что случилось. Я больше не выдержу…

Оскар кладет меня на матрас, и я краем глаза вижу, как он вскакивает на ноги и бросается на маму с кулаками и угрозами.

– Если с ним что-то случится, меня ты больше не увидишь. Ты навсегда меня потеряешь, ты, бесполезная шлюха. Мне бы стоило тебя, блин, убить!

Он ударяет ее о стену, и мама сжимается в комок в углу.

Оскар возвращается ко мне и берет меня на руки.

– Все будет хорошо. Я тебя защищу, – шепчет Оскар, стирая слезы с моих глаз.

Я впервые лежу в теплой постели, а мама плачет в углу. Ему восемнадцать, он большой, сильный, и с ним безопасно. Мой брат.

– Закрой глаза, Оливер. Закрой глаза и подумай о чем-нибудь другом. Ты можешь отправиться куда угодно, просто закрой глаза и мечтай, братец.

У меня не сразу получилось поймать свои эмоции и засунуть их подальше. Я положил телефон в карман, вернулся в ресторан, отодвинул стул и сел за стол. Брюс с Дианой о чем-то болтали – спорили о кухонных столах, кажется. Я уставился на лежавший передо мной бургер, но я потерял аппетит где-то на парковке. Пальцы Мии сжали мою трясущуюся коленку, добрались до руки.

– Что случилось? – прошептала она, переплетя наши пальцы.

Ее прикосновение успокоило мое сердце, наполнило меня силой. Но я не мог посмотреть ей в глаза. Оскар мучил ее. Пытался ее изнасиловать.

– Олли?

Я мотнул головой и прижался губами к ее виску, зажмурился и сделал глубокий вдох.

– Так, – она кивнула и сжала мое бедро. – Пап, нам пора.

– Да, конечно, – Брюс глянул на меня и положил вилку. – Все в порядке?

Я сунул руку в карман, отыскал кошелек и бросил на стол несколько банкнот. Не знаю, слишком много или недостаточно, но голова кружилась, и мы с Мией поднялись.

– Будет в порядке. Спасибо вам за все.

Брюс встал и все понял. Узнал выражение моего лица.

– Ага, рад был познакомиться с тобой, Оливер. Знаю, ты позаботишься о моей девочке куда лучше, чем получалось у меня.

Мы быстро попрощались, а потом вышли на парковку. Добраться бы только до машины, не рассыпаться раньше, не ударить что-нибудь… или кого-нибудь. Это моя вина. Оскар, конечно, был тем еще гавнюком, но он мертв из-за меня. Его кровь на моих руках.

– Олли, – Мия сжала мою руку и остановила меня. – Олли, помедленнее. Поговори со мной.

Я снова взял ее за руку и потянул за собой. Мне нужно было вернуть Мию домой. Нужно было снова попрощаться, но я не хотел этого делать.

– Олли! – она вырвала свою руку из моей, когда мы добрались до машины. – Я с тобой никуда не поеду, пока ты не объяснишь мне, куда мы собрались.

– Я отвезу тебя обратно к отцу, – слова вырвались из моего горла, забитого невыплаканными слезами.

Я задыхался. Не зря сердца держали в клетках: тем крепче, чем яростнее сердце, чем страннее у них ритм. Мое билось именно в таком. Мое сердце отбивало совсем другую песню.

– Мне нужно вернуться, Мия, а тебе нужно остаться здесь.

– Бред какой!

Я схватил ее за плечи и подался вперед, заглянул в глаза. На каблуках она была совсем другого роста – я к такому не привык.

– Вчера умер Оскар. Они убили его из-за меня. Мне нужно вернуться. Я не могу без тебя, но не смогу жить, если с тобой что-нибудь случиться. Ты для меня все, Мия. Прошу, сделай это для меня.

– Нет, – она замотала головой. – Не смей меня бросать!

Мия прижала ладони к моему лицу и поцеловала меня – отчаянно, яростно, открыв все замки, что сдерживали меня. Я утонул в этом поцелуе. Вот бы наши тела слились и стали одним целым. Вот бы ее душа осталась внутри меня – целой, на веки вечные.

– Я не знаю, что делать, – признался я, прижавшиcь к ней лбом, приложив ладони к щекам.

– Я полечу с тобой.

Как Бонни и Клайд. Быстрая езда, пушки наперевес. Двое против всего мира.

Мой козырь в рукаве, мой особый случай, мой один процент. Я прижал губы к ее лбу, надеясь на то, что Бад был прав. Нам нужно бороться вместе.

– Садись в машину, любовь моя. Мы возвращаемся домой.

Восемнадцать

Тьма подбирается все ближе, поглощая все, не думая.

Но мы с тобой вместе, и сегодня она заснет.

Будет тихо дышать, наши сердца будут биться в унисон.

Потому что она любима, безо всякой корысти.

Расходящиеся души совпадают; сказка перекрестка.

Звезды сходятся, судьбы переплетаются. Я убью ее кошмары;

Священные слова – мечи. Потому что она любима, безо всяких слов.

Она опускает голову; наши тела тают под покрывалом.

Я останусь с тобой до рассвета,

Мое оружие – колыбельная поэта.

Потому что она любима, бесконечно.

Оливер Мастерс

Мия

Олли сидел на заднем сиденье такси и барабанил пальцами по своей подпрыгивающей коленке. Было три часа пополудни по британскому времени, и мы даже не успели добраться до другого аэропорта и забрать его машину, а уже поссорились.

– Не знаю, почему ты все еще на меня злишься. Ты ведь меня поддержал, а стоило нам сесть на самолет, и я получаю вот такое отношение, – я махнула рукой, показав на расстояние между нами.

Еще дальше отодвинуться