Теперь открой глаза - Николь Фиорина

– Как смеешь ты приходить сюда! – она сплюнула, и секущиеся кончики ее тонких волос разметал ветер.

Рядом с Дексом она казалось такой крошечной. Тот стоял рядом и хмурился. Вот обманщик.

– И хватило же тебе наглости.

– И я тоже рад тебя видеть, мам.

– Не смей. Не делай вид, будто я только что не похоронила сына! – прорычала она сквозь сжатые зубы и слезы.

Декс приобнял ее за талию и притянул поближе к себе. Я задвигал челюстью: как же легко она прильнула к груди человека, который помог Оскару умереть. Декс наверняка ее еще и трахает. Все, лишь бы мне насолить.

– Знаешь, это должен был быть ты. Я хотела бы, чтобы это был ты, Оливер! – закричала она, скорбя о своем первенце.

Его она понимала. С ним могла найти общий язык – с сыном, который был таким же больным на голову и не заставлял ее чувствовать себя плохо.

– Мы оба прекрасно знаем, что я для тебя уже давно мертв. Так что не стоит теребить старые раны.

Я не мог сказать ей, что Декс виноват в смерти Оскара. Чего я этим добьюсь? Она мне не поверит. И Декс наверняка не рассказал ей про Белого Лиса – иначе она бы уже всем растрепала. Декс хотел загрести все деньги себе. И как только я найду способ достать ему эти деньги, со всем будет покончено.

– Пойдем, Бекки, – Декс сжал пальцы вокруг ее талии и повел прочь. – Тебе не стоит слушать этот бред.

И они ушли, оставив меня мокнуть и дрожать под холодным дождем. По щеке прокатилась слеза: маленький мальчик смотрел в спину уходящей матери. Я столько лет слепо ее любил, даже после того, как она несколько раз пыталась меня убить. Я бы солгал, если бы сказал, что никогда не жаждал материнской любви. Или что не мог смотреть на то, как она скатывается вниз по кроличьей норе своей зависимости и болезни. Единственным утешением для нее служил героин.

Я вернулся в фургон и просто сидел там, стуча по рулю снова и снова. А потом включил двигатель и выехал с парковки.

Я проехал несколько миль, а потом глянул в зеркало заднего вида и заметил, что за мной следует машина. Я остановился на одной из улиц, чтобы дать ей проехать, но она этого не сделала. Она притормозила позади. Мимо пронеслась другая машина и припарковалась впереди фургончика. Они зажали меня. Я вышел из тачки – дождь бил по спине, давно превратившись в ливень – поднял руки в воздух и подошел к машине, что остановилась сзади. Из нее выбрались два мужика, и я принялся поливать их проклятьями, стараясь перекричать поднимающуюся бурю.

Один из них оказался Дексом, и губы его зашевелились.

– Взять его.

Меня ударили по затылку, и я свалился на землю. Гравий впивался в щеку. Я попытался подняться, но меня ударили ногой в живот, выбили из легких весь воздух. Я прищурился, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь сквозь ледяные потоки дождя. Схватил кого-то за лодыжку, уронил его, а потом забрался сверху. Я не успел ударить – меня снова жахнули по позвоночнику, временно вывели из игры.

– Я ведь предупреждал тебя, Оливер! – прокричал Декс вместе с ревущим громом.

Я поднялся на четвереньки, попытался встать. Поднял голову, и небо озарила молния, выхватив из темноты яростную улыбку Декса.

Меня снова ударили в живот и перевернули. Я ударился спиной о бордюр. На меня градом посыпались удары. Меня били два или даже три человека. И как бы я ни поворачивался, так и не смог подняться.

Наконец они ушли. Я услышал, как шины завизжали на дороге, гравий ударил меня по лицу. Но пошевелиться я не мог: просто лежал под ревущей бурей, дрожа, замерзая и истекая кровью. Я сосредоточился на струйке текущей изо рта крови: она бежала по камешкам, и дождь смывал ее.

Не помню, как вернулся в гостиницу, но это походило на чудо. Настоящее спасение.

– Господи боже! – прокричала Мия, выбравшись из-под одеяла и вскочив с дивана.

Я стоял на пороге словно бы в тумане, заливая ковер водой и кровью. Мия коснулась моего рта, и в глазах ее блеснули слезы. Я отвернулся – нельзя, чтобы она меня таким видела. Я не смог защитить себя. Как же мне защитить ее? Голос и руки ее дрожали: она расстегнула на мне рубашку. Не могла смотреть на меня без боли. Из карих глаз катились беспомощно слезы.

– Давай-ка тебя разденем… Заболеешь, – она быстро разобралась с пуговицами, а потом стянула рубашку с плеч.

Руки ее казались такими горячими. Плоть моя задрожала.

– Давай я отвезу тебя в больницу. Тебе туда нужно!

Я схватил ее за запястье.

– Нет, Мия. Не надо.

Они станут задавать вопросы, составят рапорт.

– Они ведь могли тебя убить! – закричала она.

– Декс меня не убьет. Пока деньги не получит, – я скривился от боли и схватился рукой за ребра.

Все тело болело, я дрожал от холода и боли, что разрывала меня изнутри.

Мия молча отстегнула мой пояс, и я чуть навалился на косяк, чтобы не упасть. Она побежала включать воду.

– Я набираю тебе ванну, – пробормотала Мия.

Она злилась, и я не мог ее в этом обвинить. Присутствие матери меня огорошило, я позволил застать себя врасплох.

Голоса из телика соревновались в громкости с шумом воды в ванной: Мия смотрела какое-то криминальное шоу, и оно все еще шло на фоне. Мия повернулась и подошла ко мне: волосы она забрала в высокий пучок, из которого выпало несколько прядей. Она сняла с меня пояс.

– Могу я тебе помочь?

Я умудрился кивнуть и позволил ей себя раздеть. Штаны и трусы скатились по бедрам и мокрыми тряпочками упали у ног.

Я сел в ванну, и горячая вода обожгла раны. Но дрожь уходила: сначала по чуть-чуть, пока не исчезла совсем. Мия сидела на полу, облокотившись на край ванны.

– Я так на тебя злюсь, – укорила она меня, приложив полотенце к моей кровящей губе.

По щеке ее скатилась еще одна слеза, и я прикрыл глаза. Не хотел видеть ее такой.

– Все со мной будет в порядке, – прошептал я и скривился.

Даже дышать было больно, не то что говорить. Мия опустила руку и положила голову на сложенные ладони на краю ванны. Я видел ее разъяренной, кидающейся на стены, бьющей зеркала. Видел ее