Академия Бикон. Том 1: Дисциплина и Портянки - Yirtimd2

Первый патрульный падает, его утаскивают за шкирку и он исчезает в мраке.

— Прямой контакт! Это не учения! Повторяю — ЭТО НЕ— АААА!

Оскар отпрыгивает назад. Щит вылетает из рук. Он падает. Кувырок. Спина в стальной стене.

Гримм проносятся мимо — на запах паники, на визги толпы.

Гражданские бегут, но не все успевают.

Одна женщина спотыкается.

Гримм настигают её…

Оскар хочет встать.

Не может.

Колени дрожат. Ладони мокрые. Всё тело парализовано.

Он зажимается в угол. Дышит рвано. Задыхается. Глаза слезятся. Щёки дрожат.

Он не охотник.

Он даже не солдат.

Он — просто уборщик с дубинкой.

И тут…

Грохот. Свет. Выстрел.

Настоящие охотники.

Они появляются словно из ниоткуда — один с громадным топором, вторая с копьём, третий просто стреляет из револьвера по-ковбойски.

Они красивы, как герои из фильмов.

За несколько минут всё заканчивается.

Гримм — повержены.

Толпа — спасена.

Овации. Хлопки. Смех. Радость.

Оскар медленно поднимается. Хромает. Пытается дойти до них.

Один из охотников замечает его. Высокий, ухоженный, в сияющих доспехах. С ухмылкой поворачивается и говорит громко, на весь коридор:

— «О! Один из уборщиков выжил!»

— «Ха-ха-ха! Смотри, он даже штаны не намочил? Проверим!»

Смех. Смех со всех сторон. Гражданские смеются. Патрульные. Охотники.

Оскар стоит, растерянный. И в этот момент он смотрит вниз…

…и видит, что стоит в сером комбенизоне уборщика, а в руках — швабра с ведром.

* * *

Он просыпается резко.

Хриплый вдох. Лоб — весь в поту. Футболка мокрая, как будто кто-то вылил стакан воды. Грудь вздымается. Сердце колотится.

Тишина.

Комната все та же.

Ночь.

Только глухое эхо смеха будто бы всё ещё звучит в его голове.

Он лежит, смотрит в потолок.

И долго-долго не может сомкнуть глаз.

Глава 15

День 4.1. Инструктор Кролик

«Если инструктор пришёл за тобой лично — ты либо гений, либо идиот. И, поверь, второй вариант бывает чаще.»

— Джеймс Айронвуд

— ДО-О-ОБРОЕ УТРО-О-О, БИКОН!

Проснулся я ровно в 5:30. Как всегда, под крик инструктора, лязг коек, шорох матрасов и коллективное «мгхррх» во всех вариациях. Кто-то уже слезал с верхней койки, кто-то шаркал тапками, кто-то пытался дотянуться до портянок, не поднимая головы.

Я зевнул. Потянулся. На автомате начал вставать, сходил в туалет, сделал свои дела, начал уже было одеваться, чтобы пойти строиться на плац, как и всегда, — но тут…

Щёлк.

Дверь казармы открылась с таким чётким, предельно выверенным звуком, будто её смазывали специально для парадов.

Я уже знал, кто это.

До того, как посмотрел.

По тишине.

По тому, как Меркури резко застыл с наполовину натянутыми штанами.

По тому, как Эмеральд вдруг решила стать подушкой.

По тому, как Блейк выронила зубную щётку ещё до того, как успела её взять.

— Арк. Встать!

Голос был спокойный.

Очень спокойный.

А значит — страшный.

Я встал на месте как вкопанный. Тело само натянулось, руки сами взялись за ремень, лицо само приняло выражение «я ничего не делал, честно».

Вельвет стояла у входа. При полном параде. Форма выглажена до идеала, ботинки блестят, уши — строго вверх, в руках — планшет, на поясе — армейская фляга.

Всё в ней говорило:

«Это не утро. Это казнь.»

Я шагнул к ней.

— Ты не идёшь на плац.

— Так точно, мэм!

— Ты идёшь со мной.

— Так точно, мэм!

Мы вышли из казармы. Я успел заметить, как Меркури шепчет кому-то:

— Всё. Всё. Жон — покойник. Сейчас его клопам скормят.

И кто-то рядом добавил:

— Или, хуже того… заставит начищать толчки до зеркального блеска.

Но я не оборачивался. Я шёл.

А Вельвет… начала.

— Ты что, думаешь, это шутка? Думаешь, если ты слегка посмеялся вчера над «тренировкой» — ты теперь бессмертный?

— Никак нет, мэм.

— Думаешь, если девушка на тебя посмотрела один раз — всё, ты альфа-самец в казарме?

— Никак нет, мэм!

— Думаешь, я не вижу, как ты тут втираешься в доверие ко всем, «делишься шоколадками», «мотая портянки» и «помогая с подшивками»⁈

— Я просто… — попытался вставить я.

— ТЫ ПРОСТО КУРСАНТ, АРК! НЕ ПСИХОЛОГ! НЕ СОЦИАЛЬНЫЙ РАБОТНИК С ПЕЧЕНЬКОЙ!

— Так точно, мэм!

— С этого момента я лично курирую твой распорядок. Если ты думаешь, что уже молодец — значит, пора делать из тебя настоящего бойца.

— Так точно, мэм…

— И ещё. Если хоть одна — ХОТЬ ОДНА! — особь женского пола скажет, что ты «слишком внимательный к ней»… — она развернулась ко мне, прильнув вплотную.

Я почти врезался носом в её жетон.

— …то я устрою тебе марш-бросок до Менажери. Через океан. На кортах!

— … Принято, мэм!

— Хорошо. Идём. У нас с тобой индивидуальная тренировка. Под мои чутким контролем ты научишься отжиматься на пальцах стоя вверх ногами, приседать на одной ноге и подтягиваться на одной руке!

— … за сегодня?

— Нет.

(Я чуть выдохнул.)

— Чего ты выдыхаешь⁈ Расслабился⁈

(Я быстро вдохнул обратно.)

И вот я шёл за ней.

На рассвете.

Под расцветающим небом.

И только одна мысль не давала мне повесить голову:

«Эмеральд мне должна шоколадку. Как моральную компенсацию. Она обещала…»

* * *

Бег.

Разминочный.

Слово звучит так, будто это что-то лёгкое. Тёплое. Подготовительное.

Ага. Конечно. Только если под «разминкой» понимать размазывание души по асфальту.

Я уже минут десять как бегу. Солнце едва встало, но уже печет. Форма мокрая. Под ногами — то грязь, то камень, то лужа от вчерашнего дождя.

А рядом — вселенское воплощение праведного гнева с двумя ушками.

Вельвет.

Инструктор Вельвет.

Кошмар с милыми ушками.

Она бежит рядом. Не отстаёт. Даже не дышит тяжело. Только голос у неё, кажется, работает в режиме «вторая передача Ада».

— ЧТО ТАКОЕ, АРК⁈ УСТАЛ, ДА⁈ УСТАЛ⁈

— Никак нет, мэм! — выпалил я на бегу, чуть не споткнувшись.

— А МАЦАТЬ СВОИХ СОКУРСНИЦ — ТЫ НЕ УСТАЁШЬ, ДА⁈

— Никак нет, мэм! — отвечаю, не думая и только потом осознавая, что именно я только что ляпнул.

— АХ ВОТ КАК⁈ ЗНАЧИТ, ПРИЗНАЁШЬСЯ, ДА⁈

— Никак нет, мэм! Я хотел сказать…

— ТЫ НИЧЕГО УЖЕ НЕ ХОЧЕШЬ, АРК! У ТЕБЯ УЖЕ НЕТ ЖЕЛАНИЙ! ЕСТЬ ТОЛЬКО Я — И БЕГ!

Мы добегаем до плаца.

Все стоят по струнке перед Айронвудом.

Я чувствую, как взгляды пронзают меня сбоку —