Династия Скоген - Каролин Валь

оставалось свободного пространства. В глубине души я ругал себя за то, что мы оказались в таком месте. Здесь, а не в Осло. В моей комнате. Или не в отеле. Или в другом месте, где я не был бы в липком гидрокостюме.

Мне пришлось приложить все усилия, чтобы не подхватить ее на руки, не унести в другую комнату и там не раздеть.

Мне хотелось знать, как она выглядит. Хотелось все изучить, попробовать, почувствовать. Мне хотелось знать, все ли ее тело покрыто веснушками. Как она стонет от оргазма. Хотел узнать, что сводит ее с ума. Что нужно сделать, чтобы доставить ей наивысшее удовольствие. Мне хотелось услышать ее стоны, как мое имя срывается с ее губ. Хотелось увидеть, как она откидывает голову назад и кричит от желания. Как мне заставить ее захотеть большего. Желать меня. Умолять меня, чтобы я двигался быстрее. Или медленнее.

Это длилось всего несколько секунд, но я уже был возбужден.

Черт, так мы это не планировали.

– Кстати, я чувствовала то же самое, – выдохнула она мне в губы.

– Что? – спросил я немного одурманенно.

– С тобой. Ты в костюме.

– Слава богу, тогда я запомню это на будущее, – сказал я. Нора уже было открыла рот, чтобы ответить, но я накрыл ее губы своими. Наше дыхание слилось воедино, а пальцы исследовали друг друга. Гидрокостюмы издавали скрипящие звуки, которые я игнорировал. Я ни на что не обращал внимание и видел только ее. Нору.

Я схватил девушку за бедра и прижал нас к стене. Затем развернул нас, чтобы Нора уперлась спиной в дерево, наши вздохи смешались, когда она удивленно хватала ртом воздух. Ее глаза блестели словно жидкий лед, а лицо было довольным и божественным. Я мог бы влюбиться в этот образ, в само существо Норы, и не был уверен, не произошло ли это уже. Не слишком ли уже поздно.

Одной рукой я опирался на стену, едва оставляя место для движения, а другой взял ее за подбородок и снова поцеловал. На вкус она была как тепло и природа, летние ночи и сама Нора. Ее губы уже припухли и блестели от влаги, когда я отстранился и прижался к ее бьющемуся пульсу под мочкой уха. Две ее руки лежали на моей груди, наполненной счастьем.

– Не знаю, стоит ли… – произнесла Нора, но я прервал ее, украв еще один поцелуй. Ее щеки невероятно мило вспыхнули красным. И эти губы. Я хотел ее. Я был потерян.

– Если не хочешь, мы сейчас же остановимся, – пробормотал я, и мой голос прозвучал несколько странно. Хрипло, глухо, соблазнительно.

Ладно, это не было ложью. Однако мне ничего так не хотелось, как провести ночь с Норой. Покрыть ее поцелуями и посмотреть, как она растворяется в этом мгновении. Однако голос разума был громче, мудрее.

Когда Нора слегка надавила мне на грудь, но уже не так, как раньше, я сразу остановился и отстранился. Ее взгляд стал более осмысленным.

– Не здесь.

– И не собирался. В мыслях, но не всерьез. Что досадно.

Она рассмеялась, тихо, тепло, и этот звук проник прямо в мое нутро. Боже, мне нравилось слышать ее смех.

– Не знаю, вдруг мы сейчас заснем, а завтра утром нас заберут. И я не хочу… – на ее лице читалось смущение.

– Ладно, – ответил я, – тогда входим в режим выживания, прежде чем я сорву с тебя одежду. Вернее, неопреновый костюм. Но… – с лукавой улыбкой я наклонился вперед так, что кончики наших носов почти соприкоснулись. – Я обещаю тебе, Нора Свендсен, что это еще не все.

– Я на это надеюсь, – ответила она и сделала меня самым счастливым человеком на этой планете.

В шкафу мы нашли несколько комплектов сменной одежды, но среди них не оказалось ничего подходящего, кроме двух пижам.

– Это сексуально, – сухо заметила Нора, с сомнением разглядывая полосатую пижаму. – Немного напоминает одежду каторжников.

Я рассмеялся. Эта одежда не была модной, но она хорошо выполняла свои функции. Правда, мне оказалась маловата.

– Я скоро вернусь, – сказала Нора и направилась в ванную, чтобы переодеться. Вернувшись, она поцеловала меня в кончик носа, прежде чем поднять на меня взгляд и рассмеяться. На Норе штаны и кофта смотрелись отлично, но на мне они оказались крошечными, словно одежда куклы, которая даже не доходила до запястий и лодыжек.

– Я бы сейчас все отдал ради фотографии, – с ухмылкой пробормотал я.

– Да, выглядит глупо… не могу больше, – она схватилась за живот от смеха.

Даже когда Нора уже успокоилась, иногда ее милое хихиканье, словно касание пера, задевало мое сердце, когда наши взгляды встречались.

Голод уже было сложно игнорировать, и мы нашли knekkebrød с тмином и продукты длительного хранения в кладовой.

– Ну как? – спросила Нора, показывая мне упаковку «Prinsrollе».

Я фыркнул и рассмеялся.

– Не могу поверить, что считал, что ты меня узнаешь.

– А я не могу поверить, что ты тот самый принц на чертовом бисквитном рулете, – покачала она головой. – Это жутковато.

– Если точнее, то это мой дедушка, но среди родных я больше всего похож на него, – уточнил я.

– Это даже хуже.

Мы съели все, что попало нам в руки, и то, что можно было съесть неприготовленным и не умереть. Норе хотелось отказаться от лишней работы. Между тем на улице уже стемнело, время пролетело быстро.

Чем позже становилось, тем беспокойнее вела себя Нора. Ее взгляд то и дело метался к кровати, и она впивалась зубами в нижнюю губу. Как мило.

– Я могу поспать на кресле, – предложил я. – Если так будет лучше.

– Нет, все в порядке, – она сглотнула. – Мы можем разделить… эту кровать.

Но нам досталась кровать, которую едва можно было назвать кроватью для двоих, и я подождал, пока Нора не заберется под одеяло. Это было не обязательно, просто я не хотел ошибиться.

– Иди сюда, – наконец пробормотал я, расположившись рядом с ней, и Нора пододвинулась ко мне. В мои объятия. Теплая и мягкая, наши сердца бились в унисон.

– Какова твоя дальнейшая судьба в «КОСГЕНе»? – поинтересовалась она вполголоса, и я испытал облегчение оттого, что Нора не смотрит на меня, иначе я бы не смог сосредоточиться.

Я вздохнул:

– На самом деле мне нужно начать работать в фирме. Таков был план. Здесь одуматься и снова жить предписанной мне жизнью.

– И?

– И что?

Она фыркнула, но тут же стала серьезной, словно уловила мой тон.

– Кажется, ты не в восторге от этого.

– Меня пугают ожидания, которые на меня возлагают. Если бы мне позволили, я бы