Наперегонки с ветром. Первое дуновение - Лера Виннер

Человек тем временем вышел из-под дерева, и Искра всхрапнула, а я едва не выругалась сквозь зубы, потому что это был Люк.

В меру веселый, не самый умный, но очень талантливый парень. Один из тех, кто после моего приезда в Совет сразу принял женщину-специалиста как естественное и даже в какой-то мере неизбежное явление.

Один из тех, кто сыграл свою роль в моей привязанности к этой организации.

Были, конечно же, такие как Грин и Инес, и их было немало.

И все же в большинстве своем люди, пришедшие, чтобы продать Совету свои таланты, хорошо знали цену и себе, и жизни, и упущенному моменту.

Мало что могло считаться неприличным, если мы не причиняли друг другу вреда, но выслеживать и как вариант, шантажировать?..

А впрочем, на слежку это похоже не было.

Кайл спешился, и я последовала его примеру, — как минимум потому, что Люка знала дольше и лучше.

И до сих пор он был одним из тех, кто не подводил.

— Спасибо, — Кайл передал ему полученный от фермеров кошелек.

Люк улыбнулся в ответ, залихватски, но не сально.

— Спасибо вам! Приятно иметь дело, — его взгляд соскользнул на меня, а улыбка стала тоньше и удивительным образом приятнее. — Впервые смотрю на красивую женщину и в самом деле не хочу знать, какие свидания ей нравятся.

— К сожалению, только деловые, — Кайл отозвался коротко и так сдержанно, как будто мы и правда проехали мимо того амбара.

Люк тихо засмеялся, покачал головой и отошел обратно под дерево — то ли не спешил возвращаться, то ли хотел пропустить вперед нас.

Стараясь отделаться от странного чувства, образовавшегося из смеси настороженности с неловкостью и весельем, я пустила Искру рысью.

И правда…

Еще на ферме мне следовало задуматься о том, где именно Кайл взял этот адрес.

Один парнишка, одержимый единственной и не особенно страшной сущностью — не та работа, которую мог предложить ему Йонас.

Уж точно не дело, которое Совет мог поручить двоим.

Тем более — мне.

Перехватить чужое задание, уговорить или подкупить…

Нет, скорее все же первое.

Представив себе, как Кайл отвел Люка в сторону и вежливо объяснил, что ему этот выезд нужнее, я все-таки едва не засмеялась.

Это было умно.

Мы… Я получила несложную работу, которую мне официально пока не доверили бы, но после которой у меня будто выросли крылья за спиной.

Освобожденный от этой работы Люк провел в городе приятную ночь.

Утром он напишет отчет, к которому приложит полученную в полной мере оплату, и все будут счастливы.

И никто никогда ничего не узнает.

Кайла следовало за это поблагодарить.

Сказать, что делать этого не следовало.

Спросить, слышал ли он вообще, о чем я его просила не далее как сегодня… вчера утром.

Сотня разных вариантов.

Вместо любого из них я потрясенно молчала, пытаясь разобраться в собственных чувствах и мыслях.

У него не было причин пускаться в такую авантюру.

Либо же у меня банально не хватало изобретательности, чтобы их найти.

Все выглядело так, словно единственной целью было именно это — вернуть мне уверенность в собственных силах, развлечь, позволить пусть всего на несколько часов, но отделаться от скуки, от которой я умирала, безвылазно сидя в замке и начиная каждое утро с повторения прошлого дня.

Обучение Гаспара ни минуты не было мне в тягость, однако, ненавязчиво уговаривая его оставить родную деревню и поехать со мной в Совет, я рассчитывала на иное. Им должны были заняться профессиональные наставники. Люди, способные в кратчайшие сроки разработать именно для него оптимальную программу. Те, кто избрал наставничество делом своей жизни или обладал достаточным опытом, чтобы заниматься им.

Я не предполагала, что мне придется делать это самой, да еще и будучи лишенной права открыто колдовать и показывать ему то, что считаю нужным.

Воскрешение мертвых жаб было милым развлечением, — пусть и лишь до тех пор, пока блядская жаба не прыгнула к нам в постель.

Я не видела причин не порадовать его и этим тоже.

Вот только Кайл мог.

Даже Матиас мог бы, если бы умел и хотел.

Не я.

Постоянный страх ошибиться, недодать, не успеть, пожалеть там, где ученика щадить не нужно…

Я была никудышным наставником, и только безграничная привязанность мальчишки ко мне заставляла его терпеть.

Привязанность и отчаянное нежелание, чтобы все это оказалось зря.

Всего два месяца прошло, а он, казалось, уже забыл, что такое быть крестьянином, легко и непринужденно прижился в новом мире и готовился к новым открытиям.

Я не могла его подвести.

Я не должна была думать о том, что с ним случится, когда, — очень скоро, — нам придет пора расстаться. Если не навсегда, то на несколько лет точно.

Моей прямой обязанностью было сделать так, чтобы он не пострадал при этом слишком сильно, не сорвался с цепи и не потерял все то, что может иметь.

Так много этих “должна” и “если”. Как никогда прежде не было.

И все-таки я скучала.

Мне отчаянно не хватало ветра в лицо, свободы и неоспоримого знания о том, что я справлюсь.

Всего того, с чем я приехала в ту деревню в августе.

Этот единственный, шальной, незаконный раз стал настоящим глотком свежего воздуха.

Точно так же тогда там я глотала чистый воздух, цепляясь рукав Кайла и не желая отпускать.

На это следовало бы злиться.

За это следовало бы себя презирать, — опять рядом с ним и благодаря ему.

Я просто не имела права…

Он не должен был значить так много, а я не смела это принимать. Хотя бы потому что снова лицемерила и противоречила самой себе.

Он должен был остаться в прошлом так же, как я осталась в прошлом для него.

Ученица, за которой невозможно не присмотреть.

До определенной степени приятное воспоминание.

Необременительный способ скоротать вечер.

Никому из нас ведь и в голову не пришло, что мы могли бы обойтись приятельскими отношениями и не пересекать черту.

Начинать думать обо всем этом заново не имело смысла — я и без того потратила на глупости слишком много времени.

Однако он сделал то, что сделал, и теперь просто ехал рядом, спокойный и бледный.

И правда ведь не ждал от меня ни благодарности, ни крошечного комментария на этот счет.

На стене и в сторожке по-прежнему стояла тишина. Разве что кто-то из олухов тихонько похрапывал.

Мы спешились перед калиткой, и я ждала, стоя в густой тени,