Вечная ложь - Джилл Рамсовер

Я оценил его попытку защитить своего заместителя, но его доверие было неуместным. — Ты хочешь сказать, что ты стоял за партией оружия, которая исчезла в доках Джордано? Или, может быть, ты отдал приказ заняться грузоперевозками и подмять под себя Руссо?

Он посмотрел на меня. — Продолжай.

— Они начали подозревать, что Сэл обманывает своего босса. Им нужно было выяснить, на кого работает Сэл, и получить доказательства того, что он мошенник, поэтому они вызвали меня. Я следил за Салом, и в конце концов он привел меня в здание Triton. Три недели назад ты встретился с Джио Вентури, сыном консильери семьи Галло, Диего Вентури.

— Да, а на следующий день он повесился — какое это имеет отношение ко мне?

— Его семья не верила, что это было самоубийство. Они наняли эксперта по почерку, который определил, что записка, которую он оставил, была написана не им. Ты был последним, кого видели с Джио, и вы спорили о ценах на цемент. Если сложить два и два — похоже, что ты управляешь семьей Лучиано или, по крайней мере, работаешь с Сэлом. Итак, вопрос в том, какова твоя роль во всем этом? Все остальные боссы очень заинтересованы, так что отвечай осторожно. — Мои слова были несколько вызывающими, но мне нужно было, чтобы он услышал уверенность в моем голосе и знал, что меня поддерживает Комиссия. Гораздо легче было убить одинокого волка, задающего вопросы, чем голос Пяти семей.

К счастью, он был слишком ошеломлен тем, что происходило у него под носом, чтобы обратить внимание на мою манеру изложения. — Я не понимаю, — пробормотал он. — Сэл был моим лучшим другом с тех пор, как мы были детьми.

— Похоже, что он месяцами, а может быть, и годами подстраивал неприятности для тебя. Ты уверен, что твой друг не нацелился на твою должность? — Я дал секунду на то, чтобы это дошло до сознания, прежде чем продолжить. — Удар по Вентури было легко нанести — тебя последним видели с ним, а записка давала понять, что это не самоубийство. Кто-то хотел, чтобы мы знали, что это был удар, и хотел, чтобы вина легла на тебя.

— Я знал, что парень умер, но я ничего не знал о записке, — рассеянно сказал он. — У нас слишком плохая связь с Галло; они бы хотели получить мою голову за это.

— Именно. Это было несанкционированное убийство — семья Галло жаждет крови. У них полно Зипов из старой страны, жаждущих мести. Твоя семья не в безопасности.

Энцо провел пальцами по бородатой линии челюсти, его глаза были отрешенными, пока он обдумывал новости. — Я никогда не имел никакого отношения к смерти ребенка или к каким-либо сомнительным сделкам. Я уже прошел через войну, когда убили моего сына; у меня нет желания, чтобы семьи снова дошли до этого.

— Я верю тебе, и я сообщил об этом Комиссии, но это не значит, что Галло не будут действовать против тебя. Пришло время выйти из укрытия.

Темный взгляд Энцо встретился с моим, и я увидел на его лице неохотное согласие. Он знал, что это единственный выход, даже если это означало вывести его семью на чистую воду. — Полагаю, ты надеешься, что я буду настолько благодарен за эту информацию, что не обращу внимания на тот маленький трюк, который ты провернул, рассказывая моей дочери о семье.

Черт. По шее пробежал жар, но я воздержался от того, чтобы поправить воротник, чтобы ослабить давление. — Она в опасности. Держать ее в неведении — только усугублять ситуацию.

— Это не тебе решать. — Его глаза были стальными кинжалами, сверлящими меня насквозь.

Мой подбородок слегка опустился, но я не сказал ни слова. Он был прав, и мы оба это знали. Я совершил нечто потенциально непростительное, почти не задумываясь о последствиях. В тот момент единственное, что имело значение, — это не дать Алессии ускользнуть от меня. Я мог бы сказать, что ее безопасность была моим главным приоритетом, но это была ложь.

К счастью для меня, я мог вернуться к этому оправданию, но оно не было истинной мотивацией моих действий. Страх был, но это был страх, что она больше никогда не будет со мной разговаривать, а не страх за ее безопасность. То, что я сделал с ее боссом, вывело ее за грань — это было ясно написано в глубине ее остекленевших глаз.

Единственным действенным способом заставить ее изменить свою точку зрения было разрушить розовую пелену, которую возвели вокруг нее ее родители. Когда она увидит, что я не так уж отличаюсь от людей, которых она называла семьей, возможно, она впустит меня в дом. По крайней мере, это не даст ей захлопнуть дверь перед моим носом.

Независимо от моих причин, Энцо имел полное право выпотрошить меня.

Я предал священную клятву и поставил под угрозу его отношения с дочерью. Как сказал мужчина, это было полным безумием, что я подошел прямо к его входной двери. Теперь мне оставалось только надеяться, что он окажется милосердным человеком и увидит в моих действиях мужество.

— Моя дочь, похоже, испытывает к тебе чувства. Я не могу представить, что твое убийство улучшит мои и без того натянутые отношения с ней. Если я позволю тебе уйти отсюда, пойми, что во второй раз я не буду столь великодушен. — Угроза, скрытая в его словах, отразилась на его каменных чертах. Это не была карточка с правом выхода из тюрьмы, меня предупреждали.

Я покинул дом Дженовезе без каких-либо недостающих или сломанных частей тела, поэтому я считал поездку неистово успешной. Энцо теперь был в курсе действий Сэла и растущей опасности, окружающей его семью. Беспокойство, которое я выразил за Алессию, было вполне обоснованным. Не было никакой гарантии, что кто-то не станет мстить, даже без одобрения Комиссии.

Чем больше я думал об этом, тем больше мне нужно было ее проведать. Я сказал ей, что дам ей свободу действий, но мне нужно было увидеть ее самому, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Неизрасходованный адреналин после встречи все еще циркулировал в моем организме, поэтому я решил сначала зайти в спортзал, прежде чем навестить Алессию. Если я приду к ней взвинченным, а она набросится на меня, как раньше, я могу сделать то,