Свет из прошлого - Надежда Васильевна Ефремова

— И у меня есть еще сюрприз. Она здесь. Мама. Она стоит за дверью и ждет очереди, когда можно будет зайти в палату. Дело в том, что нам велели заходить по одному.

— Светлана? Она здесь? Серьезно?

— Да, сейчас вы встретитесь.

Эрнест Петрович закрыл лицо руками и заплакал. Марина знала, что он очень сильный человек, она никогда не видела его в состоянии хоть какой-то слабости. И понимала, почему он плачет сейчас. Ему точно можно было. Она обняла отца и подошла к двери, чтобы позвать маму. Светлана Валерьевна зашла, затаив дыхание. Эрнест Петрович убрал руки от лица. В его глазах отразилась целая буря чувств.

— Здравствуй, — с улыбкой ласково произнесла Светлана Валерьевна.

— Здравствуй! — тихонько ответил он и тоже улыбнулся.

Марина стояла в дверях и понимала, что ее мечта сбылась. Все ее желания стали сбываться одно за другим, как по волшебству, стоило только заглянуть в свою душу и начать наводить в ней порядок.

Светлана Валерьевна присела на стул, на котором только что сидела Марина, и оказалась совсем близко к своему бывшему мужу. Несколько минут они молча смотрели друг на друга и улыбались, будто вновь обрели что-то важное, что однажды потеряли по неосторожности, а потом искали всю свою непростую, полную разнообразных событий жизнь.

— У нас есть дочь, да? — с огромным счастьем в голосе спросил наконец Эрнест Петрович.

— Да, Мариночка — наша с тобой дочка, а ее дочурка, Оленька, — внучка.

— Господи, я еще и дед! Не только по возрасту, но и по статусу! Я же знаю Олю, я же видел ее! Боже мой, кто бы мог подумать! Боже мой!

— Мне кажется, теперь Эрнест Петрович быстро пойдет на поправку, — прокомментировал подошедший врач.

— Это точно! Незачем теперь в больнице-то засиживаться! Столько всего наверстать надо! — смеялась Марина.

— Им о многом нужно поговорить, — сказала Марина, когда отошла от палаты к Стасу.

— Слушай, а ведь приняли они друг друга хорошо! Улыбаются прям, я бы даже сказал, чувствуется какое-то тепло в этой встрече!

— Мне тоже так показалось! Здорово! Это уже сбылась моя мечта! Еще одна. До этого у меня сбылся ты! Спасибо тебе за это!

— Пожалуйста, я к вашим услугам! Я и сам был рад наконец-то сбыться у тебя!

Врач дал поговорить родителям Марины столько, сколько это было возможно, затем Стас и Марина увезли Светлану Валерьевну к ней домой. Эрнесту Петровичу вручили его телефон, и теперь он мог быть на связи со своими вдруг обретенными близкими.

Марина и Стас вернулись домой, где провели чудесный семейный вечер за праздничным ужином по поводу улучшения состояния Эрнеста Петровича и его долгожданной встречи с мамой Марины.

Через несколько дней Станиславу позвонил адвокат и сказал, что Олег просит встречи с ним. Они согласовали время, и Стас вместе с Мариной отправились на это свидание в специальное медицинское учреждение для лиц, находящихся под следствием. Олег попросил прощения у обоих, уверял, что раскаивается и серьезно задумывается о содеянном, обо всех своих злодеяниях. Также благодарил за неожиданное спасение его жизни. Поделился тем, что поступок Стаса вдохновил его, произведя сильное впечатление. Что благодаря этому он начал интересоваться вопросами, которые помогают людям обрести свою человечность, воспитать необходимые качества, встать на путь исправления.

— Ты знаешь, это совершенно удивительно, я бы даже сказала — невероятно. Никогда бы не подумала, что он способен что-то понять и осознать, — делилась Марина со Стасом впечатлениями от встречи с Олегом.

— Мариш, может, ты просто недооцениваешь людей? Да, он совершил ужасные, просто ужасные поступки, но ведь он человек, а это значит, что его жизнь тоже имеет смысл, имеет значение. Ну, и мне кажется, что если есть возможность дать человеку шанс, то нужно этой возможностью пользоваться.

— Слушай, а ведь ты прав. Просто у меня две крайности: идеализировать и недооценивать. Мне мама еще в детстве говорила, что я человек крайностей. Но это у меня в голове. Бедные люди, которых угораздило столкнуться со мной, не виноваты, — засмеялась Марина.

— Ой, Мариш, я так люблю эту твою самоиронию!

— А я тебя люблю!

— А я тебя!

Он заглянул ей в глаза и улыбнулся. Марину от этого снова бросило в жар. Они сидели в машине, совсем рядом. И теперь он был уже родным и самым важным человеком. Тепло его рук и губ заставляло ее забывать не только о проблемах, но и вообще обо всем на свете. Марина вспоминала тот момент, когда он вез ее в больницу впервые. И тогда он тоже находился совсем рядом в машине, но в тот раз она еще и думать боялась посмотреть на него, прикоснуться, хотя хотела этого. А теперь все прекрасно! Он рядом, он просто рядом. Любит, обнимает, заботится, понимает и поддерживает, и это один из самых ценных моментов ее жизни. И надо бы их хорошенько запомнить, сохранить в сердце навсегда-навсегда.

Прошла еще неделя. Светлана Валерьевна навещала Эрнеста Петровича в больнице, и тот уверенно шел на поправку. Они разговаривали о многом. И о своих переживаниях по поводу случившегося тогда, и о том, как сложились их жизни, и о дочери, и о внучке, и о том, как все интересно получилось в итоге. И вот наступил день его выписки. Собрались снова всей семьей, но на этот раз дома у Эрнеста Петровича, где Марина с Олей все подготовили к его возвращению. Навели порядок, накрыли стол на веранде. Полицейские Стасу отдали коллекцию камней, он принес ее, чтобы вернуть хозяину. А когда Эрнест Петрович открыл коробку и все увидели ее сверкающее содержимое, Светлана Валерьевна ахнула:

— Боже! Это же камни моего отца!

— Что? — Марина посмотрела на маму с огромным удивлением.

— Все верно, — проговорил Эрнест Петрович. — Но не все камни здесь Валерия Игоревича, моего тестя, так сказать. Мы как-то встретились с ним в городе, разговорились. Я как раз открывал свою антикварную лавку. Он хорошо ко мне относился, но знал, что Светлана и слышать ничего про меня не хочет, натерпелась от всех окружающих по моей части. Сплетни, осуждения, гонения…

Светлана Валерьевна опустила глаза.

— Так вот, он потом привез мне свою коллекцию камней. Он геологом был, нравились ему эти дары природы, собирал сам, дарили ему, ну, и все в таком духе. Она тогда небольшая была, а я дополнил, расширил, так сказать. И хранил. Не стал в магазин эти камни выставлять, дороги они мне были, о моей потерянной тогда семье напоминали. Коллекцию я мечтал передать детям, но тогда думал, что это мечтой