Темная душа - Ив Ньютон

— Интересная теория. Я никогда не думал, что моё заключение в тюрьму может быть преднамеренным, а не естественным следствием моей смерти, — я смотрю на неё с удивлением. У неё замечательный мозг. Он работает так, как не работает большинство. — Мои охранки были сложными. Почти ловушки, — признаю я, задумчиво обходя её кругом. — Я использовал свою кровь, чтобы создать убежище, где мои эксперименты не могли быть обнаружены. Пузырь секретности в стенах Серебряных Врат.

— И теперь они — твоя тюрьма, — бормочет она, и её блестящие голубые глаза следят за моими движениями. — Мы могли бы как-нибудь уничтожить их?

Я делаю паузу, размышляя.

— Я не знаю. Все охранки разрушаются после смерти существа, которое их установило. Поэтому они не должны существовать.

— За исключением того, что ты всё ещё здесь, и твоя магия знает об этом, она просто не знает — не ведает этого.

— В таком случае, мне крышка, потому что у меня нет крови, чтобы их уничтожить.

— Магия крови может быть уничтожена кровью подобной силы.

— Кто это сказал? — спрашиваю я, прищурившись.

тупица. Всё, на что у меня было время, — читать, изучать, усваивать. Была одна книга. «Мастерство магии крови». Она принадлежала моему дедушке. Я прочитала её однажды. Она была немного сложной и скучной, сплошная теория, никакой практики. Но в ней говорилось, что любая магия крови может быть отменена при правильном намерении и правильной силе крови.

— Постой.

Она выпускает клыки и, не обращая на меня внимания, надрезает запястье.

— Я хочу попробовать, — твёрдо говорит она. — Если я собираюсь встретиться лицом к лицу с Коллекционерами, мне нужны все союзники, которых я смогу заполучить, а ты заперт здесь и не можешь помочь мне за этими стенами.

Запах её крови просто осязаем. Даже будучи призраком, я ощущаю его мощь — богатую и сложную, полную возможностей, которые заставляют моё несуществующее сердце биться быстрее.

— Если я такая особенная, и это охранки на крови, то моя кровь должна говорить с ними.

— Тебе нужно будет найти символы, — говорю я, не желая надеяться, но это существо, этот могущественный вампир, умеет пробуждать эмоции, которые я считал такими же мёртвыми, как и свою магию. — Их четыре, с востока на север.

Она кивает и направляется сначала к восточной стене. Её пальцы скользят по древнему камню, ища то, что может открыть только её кровь. Я завороженно наблюдаю, как она прижимает кровоточащее запястье к холодной поверхности.

— Здесь, — шепчет она, и я вижу слабое свечение там, где её кровь касается стены, освещая символ, который был невидим в течение столетия. Символ пульсирует, отвечая ей, древняя магия распознаёт что-то родственное в её сущности.

— Работает, — шепчу я, едва осмеливаясь в это поверить.

Изольда методично передвигается по комнате, с поразительной точностью находя каждый скрытый символ. Южная стена, западная стена и, наконец, северная, каждый раз, когда её кровь раскрывает то, что было скрыто, каждый символ оживает, прежде чем впитать её подношение.

Когда четвёртый символ принимает её кровь, по комнате пробегает рябь. Я чувствую, как волна захлестывает мою призрачную форму, ослабляя цепи, к которым я так привык, что забыл об их существовании.

— Уильям? — Изольда смотрит на меня широко раскрытыми глазами. — Сработало?

Я нерешительно направляюсь к двери. На протяжении столетия этот порог был непреодолимым барьером, границей моей вечной тюрьмы. Я готовлюсь к знакомому сопротивлению, болезненному отвращению, которое всегда заставляло меня отступать.

Этого не происходит.

Я прохожу через дверной проём в коридор, и меня захлестывает волна радостного возбуждения.

— Я свободен, — слова повисают в воздухе, наполненные эмоциями, которых я не испытывал сто лет. Я продвигаюсь дальше по коридору, поражаясь ощущению пространства, открывающегося передо мной. — Изольда, ты сделала это.

Она выходит вслед за мной, и на её лице отражается удивление.

— Я не могу поверить, что это действительно сработало. Иди, Дедуля.

Я медленно кружусь, наслаждаясь видом знакомого, но изменившегося коридора. Портреты на стенах другие, бра модернизированы, но суть Серебряных Врат осталась неизменной.

— Прошло столько времени, — бормочу я, — а я уже и забыл, каково это — свободно передвигаться.

— Куда ты пойдёшь сначала? — спрашивает она, её глаза следят за моей призрачной фигурой, пока я поднимаюсь всё выше, проверяя границы своей свободы.

— На Колокольню, — отвечаю я без колебаний. — Мне нужно увидеть место, где я умер. Возможно, там есть подсказки, отголоски того момента, которые могли бы подсказать, кто меня убил.

Изольда кивает, сразу всё понимая.

— Я пойду с тобой.

— Нет, — твёрдо говорю я. — У тебя и так достаточно проблем, чтобы добавлять к этому списку ещё и мои.

— Это может подождать, — говорит она. — Кроме того, мне безопаснее передвигаться, чем сидеть в своей комнате, как мишень.

Я не могу спорить с её логикой, и, хотя это эгоистично, я хочу, чтобы она была рядом.

— Спасибо, Изольда, за всё, что ты для меня сделала.

— Это меньшее, что я могла сделать, — перебивает она с лёгкой улыбкой. — Кроме того, мне нужны все сверхъестественные союзники, которых я могу заполучить прямо сейчас. Даже мёртвые.

Мы вместе идём по коридорам, её плотная фигура и моя призрачная фигура составляют странную пару. Проходящие мимо студенты вздрагивают, проходя мимо меня, некоторые чувствуют моё присутствие, не видя меня, другие совершенно не замечают. Изольда зачарованно наблюдает за их реакцией.

— Они могут чувствовать тебя, — замечает она. — По крайней мере, некоторые из них.

— Более чувствительные, — соглашаюсь я. — Те, у кого есть склонность к магии смерти или духовной энергии. Для остальных я просто пустышка.

В академии царит суета, в вечерние часы каменные коридоры оживают. Лунный свет проникает сквозь редкие окна, отбрасывая длинные тени, которые, кажется, тянутся к нам, когда мы проходим мимо. Впереди вырисовывается Колокольня, её силуэт чётко вырисовывается на фоне ночного неба.

— Она выше, чем я помню, — бормочу я, когда мы приближаемся. Массивное сооружение возвышается в темноте, его верхние этажи теряются в тени и тумане.

Изольда останавливается у входа, положив руку на древнюю деревянную дверь.

— Ты уверен, что готов?

— Я ждал сто лет, — отвечаю я, и мой голос звучит твёрже, чем я себя чувствую. — Мне нужно знать.

Она толкает дверь, открывая взору винтовую лестницу, уходящую вверх, в темноту. Каменные ступени посередине стерты, выбоины в них за столетия проделали бесчисленные ноги. По углам висит паутина, а воздух насыщен пылью и металлическим привкусом застарелой крови.

Она поднимается по винтовой лестнице с вампирской