Альтер Эго - Villa Orient

— Да.

— Ты скучал? Хотел вернуться?

— Нет, — он покачал головой.

— А сейчас накатывает ностальгия, хоть иногда?

— Только по детским воспоминаниям, но в тот дом, к семье я возвращаться не хочу.

И я его понимаю. Мне нечего терять и ничего меня не держит. Я тоже не буду скучать по этому месту. По папе и самой близкой подруге Ире, да, но не по месту, не по дому.

Мы доехали до аэропорта, и никто нас не остановил. Дальше было проще и безопаснее. Мы прошли по дипломатическому коридору. И были недоступны для Регины и прошлой жизни.

Полёт дался мне тяжело. Я переоценила свои силы и действие обезболивающего. Всё тело болело, даже несмотря на то, что мы летели бизнес-классом в мягких свободных креслах, которые превращались в небольшую постель. Меня тошнило, голова была как в тумане, в глазах прыгали яркие пятна. Мне удалось немного поспать, но после пробуждения стало только хуже.

Я успокаивала себя только тем, что так было нужно для нашей же безопасности. Я не знаю, когда Регина сделает следующий ход. Я не хочу давать ей шанса.

На четырёхчасовой пересадке в Дубае я старалась не двигаться, сидя на одном месте до самой посадки на следующий рейс. Уже в самолёте меня вырубило окончательно на все шесть часов. И стало легче.

В аэропорту нас встречал чернокожий мужчина с табличкой, на которой было написано моё имя. Он улыбнулся, когда мы с Сергеем подошли.

— Здравствуйте, я — Аврора Виннер.

— Привет, меня зовут Стивен. Я — секретарь госпожи Ирады, — он протянул руку и пожал мою. — Пойдёмте к машине.

Пока мы шли, он продолжал говорить:

— Мы ждали вас только через две недели. Ваш предшественник ещё работает. Дом не свободен, поэтому, если вы не возражаете, то мы забронировали для вас гостиницу на это время.

— Большое спасибо за хлопоты. Извините, что я нарушила план. Конечно, мы поживём в гостинице.

Мы вышли из здания аэропорта, и яркое солнце ударило в глаза. Тут почти экватор в Индийском океане. Всё вокруг удивительно цветное и контрастное — синее небо, белые облака, бирюзовое море, зелёные растения, белые дома. Мы ехали по окружной дороге, которая идёт вдоль моря. Контраст между осенней Москвой и весенним Маврикием был разительным.

Серёжа с любопытством смотрел в окно. Да и я тоже, ведь я тут тоже впервые. Стивен рассказывал о том, как можно провести время, пока я не начну работать, и что стоит сделать в первую очередь. Под его болтовню мы приехали в гостиницу. И я наконец-то выдохнула с облегчением.

Я вдохнула тёплый влажный воздух другой страны, настолько далёкой от моей прежней жизни и опасностей, насколько это в принципе возможно. Со мной самый лучший мужчина на Земле. И вместе мы постараемся быть счастливыми здесь и сейчас.

В первые две недели мы ничего не делали и просто наслаждались жизнью: вкусно ели, плавали в море, гуляли вечерами вдоль берега и занимались нежным сексом. Мы немного выезжали за пределы гостиницы, которая располагалась в маленькой деревушке под Порт-Луи. Жизнь там замирала после захода солнца: в шесть вечера всё закрывалось, и из развлечений были только бары и клубы.

Когда я стала сносно себя чувствовать после аварии, мы прошли восемь километров по тропе вдоль ущелья в горы, в национальном парке Ривер Нуар. Виды на горы, ущелье, водопады и тропический лес были потрясающими. Тропа вырублена прямо через тропический лес. На деревьях висят указатели, и всё настолько безопасно, что пройти может даже ребёнок.

Сергей поначалу пытался уединиться и насладиться друг другом прямо в лесу, зажимая меня к деревьям, но быстро понял, что ничего не выйдет, потому что нам то и дело попадались туристы, снующие туда и обратно.

На Маврикии нет крупных хищников и ядовитых гадов, максимум, комары могут покусать. Всё здесь заточено под курорт. Дороги ровные и живописные, через центр острова и города проходят скоростные трассы. Парковки везде есть. Еда вкусная и доступная, в каждой деревне есть супермаркет. Люди приветливые и общительные. Походы в горы и национальные парки. Смотровые площадки у водопадов. Цветные пески Шамарель. Зоопарки и эко-парки для детей и взрослых. И конечно, полёты на вертолёте или гидроплане, чтобы увидеть подводный водопад — невероятную природную оптическую иллюзию. Есть здесь и дельфины, и киты, и богатые рифы, которыми окружён весь остров.

До семнадцатого века остров был необитаемым, хоть и известным — через него проходили морские торговые пути в Индийском океане, пока голландцы не основали здесь форт, который позже продали французам.

Французские губернаторы, которых назначали служить на остров, строили здесь особняки и наслаждались природой и покоем. Французы оценили климат на вулканическом острове по достоинству, где круглый год идут дожди, а почва плодородная и утопает в зелени. Они быстро заметили, что специи здесь имеют вкус в несколько раз более концентрированный, чем на материке, и стали их культивировать. Они даже развели целый ботанический сад Памплемус. Но поскольку специи не приносили большого дохода, французы начали продавать пиратам право базироваться на острове.

В конце восемнадцатого века здесь несколько лет подряд останавливался Сюркуф — благородный пират, державший в страхе английский флот, и просто красавец, покоривший множество женских сердец.

В какой-то момент англичанам надоело терпеть нападения пиратов, и они выбили французов с острова. Тогда романтический период острова закончился и начался трагичный. Англичане решили, что это подходящее место для плантаций сахарного тростника, который в то время был вторым золотом и торговался на бирже. А для плантаций нужно много рабов, которых массово стали завозить из Африки. Условия их жизни были ужасны.

Когда в девятнадцатом веке мир стал бороться с рабством, англичане стали завозить «свободных» индийцев по контракту. Контракты, естественно, были кабальными. Люди приезжали работать на три года с возможностью потом остаться, привезти семью и получить землю, но из-за бесконечных штрафов они отрабатывали по пятнадцать лет. Многие погибали, так и не дождавшись свободы и земли.

Сейчас на Маврикии живут потомки тех людей. Здесь смешались французы, англичане, африканцы, индийцы, пакистанцы и немного арабов. И почти все они буддисты. Удивительно, но в Маврикийской Республике нет государственного языка. Все говорят на французском и английском, но предпочитают французский, а англичан недолюбливают. Хотя движение у них правостороннее, к этому быстро привыкаешь.

А ещё Маврикий — родина вымершей птички додо. Нам много о ней известно, потому что исчезла