Рыцарь Спиркреста - Аврора Рид

— Прекрати говорить, — задыхаюсь я.

Он прижимается ко мне, и я напрягаюсь, внезапно нервничая.

Но он делает паузу. Пламя его рта прижимается к моей щеке. Он говорит прямо мне в ухо.

— О, не волнуйся, Саттон, я не собираюсь причинять тебе боль. Я сделаю так, что тебе будет хорошо — так хорошо, что ты больше никогда не сможешь выбросить мысль обо мне из головы.

И тут он медленно входит в меня. Я сильно прикусываю губу, заставляя себя молчать. Я нервничаю. Это мой первый раз за долгое время — мой первый раз с таким большим парнем, как он, но я скорее умру, чем скажу об этом Эвану.

Вот только Эван, для такого глупого и жестокого человека, удивительно мягок. Он медленно входит в меня, давая мне время привыкнуть, пока его бедра не встречаются с изгибом моей задницы. Затем он замирает, глубоко погружаясь в меня, а я расслабляюсь вокруг него, привыкая к его размеру, к этому новому ощущению. Быть невероятно полной, быть связанной с ним так тесно — это одновременно и страшно, и захватывающе. Я дрожу под ним, пальцы вцепились в стол, горло сжалось. Он все еще держит мои волосы в кулаке и слегка потягивает, притягивая мою голову к себе.

— Все в порядке, Саттон?

Его голос звучит в моем ухе — слишком мягкий, слишком полный эмоций.

Я пробиваю свой голос через колючий туннель в горле. — Я почти ничего не чувствую.

Это, конечно, ложь, но я не хочу, чтобы Эван забыл, что это такое. Если он это сделает, я тоже могу забыть. Я не стану еще одной завоёванной девушкой Эвана, еще одной из череды его брошенных подружек и незадачливых поклонниц.

Он может трахнуть меня и забыть — я забуду его быстрее.

— Чертова лгунья.

В его голосе звучит злость, но его член напрягается внутри меня.

Он прижимает мои бедра к столу обеими руками и двигается, толчками входя и выходя. Его движения становятся все более отчаянными, все более злыми. Но каждый грубый толчок сопровождается взрывом ощущений, боль сменяется мерцающим удовольствием, пока я не вынуждена сдерживать свои крики, пока мои ногти не впиваются в полированное дерево стола.

— Чувствуешь это, Саттон? Мой твердый член внутри тебя? Как хорошо он чувствует себя в твоей влажной киске?

Он погружается в меня жестким, карающим толчком, и жалкий звук удовольствия вырывается из моих губ. Это не то влажное, мягкое удовольствие, которое доставляет мне рот Эвана, его язык, роскошно ласкающий мой клитор. Это нечто совершенно иное: как будто в меня вторгаются и делают пустоту, как будто мне больно и приятно одновременно. Я извиваюсь бедрами, чтобы избежать его резких толчков, и все же выгибаю спину каждый раз, когда он замедляется, желая большего.

— Ах, черт возьми Саттон. — Голос Эвана настолько хриплый, что это почти рычание. — Ты, блядь, хочешь этого — ты хочешь меня, я знаю.

Он внезапно притягивает меня к себе, одной рукой обхватывает за талию, другой — за шею. В его пальцах нет давления, он просто прижимает меня к себе, моя голова откидывается назад на его плечи. Он входит в меня с низким стоном. Его рот прижимается к моему виску, к моим волосам. Он прикусывает мочку уха и оттягивает ее, затем целует мою шею, посасывая кожу там, посылая горячее, острое удовольствие, пронизывающее меня.

Как вода через плотину, стон наконец прорывается сквозь барьер тишины.

Я подавляю его, но не успеваю. Эван слышит его — я знаю это, потому что он внезапно выходит из меня, я испуганно вскрикиваю. Он переворачивает меня, поддерживая за бедра на краю стола.

Наши глаза встречаются.

Его выражение дикое от голода и чего-то еще. Я отворачиваюсь. Я не хочу этого. Он притягивает меня к себе и всаживается в меня, трахая меня с пылом, с агрессией, с настойчивостью, как будто осмеливаясь игнорировать его.

Он тянется к моему лицу, берет его в руку, заставляя повернуться к нему лицом.

— Посмотри на меня, — приказывает он. — Черт, Софи…

Он падает вперед, его рот почти настигает мой, но в последний момент я поворачиваюсь. Он зарывается лицом в мою шею, его толчки становятся бешеными, отчаянными. Я выгибаюсь навстречу ему, сопротивляясь каждому толчку. Его рот впивается в мою шею горячими, голодными поцелуями, заставляя меня дрожать от удовольствия. Я тянусь вверх, хватаю его за волосы. Резко дергаю, отрывая его голову от себя.

Он смотрит вниз, наши взгляды встречаются.

Его голубые глаза расширяются. — Боже, Софи, я сейчас кончу!

Несмотря на то, что я принимаю таблетки, мысль о том, что Эван войдет в меня, настолько шокирующе интимна, что меня пронзает ужас. В панике я отталкиваю его бедра, но он уже выходит из меня. Он берет свой член в кулак, дергает и падает вперед на меня. Горячая жидкость выплескивается мне на живот, но я слишком потрясена, чтобы двигаться, потрясена его оргазмом, своим собственным удовольствием, неожиданной близостью наблюдения за тем, как кончает Эван Найт.

Его лицо — маска болезненного удовольствия, глаза под опавшими золотистыми локонами широко раскрыты, рот приоткрыт в выражении, похожем на удивление.

Кто бы мог подумать, что он будет выглядеть таким чистым и прекрасным, пока кончает?

Мне следует оттолкнуть его от себя, но я выжидаю мгновение. Его лоб упирается в мое плечо. Его лицо скрыто от посторонних глаз, но я слышу хаос его брюк. Наконец, он поднимается; я не решаюсь посмотреть ему в лицо.

Я сползаю со стола и поворачиваюсь лицом к нему, доставая из кармана пиджака салфетку. Я привожу себя в порядок, как могу, хотя с болью осознаю, как от меня сейчас пахнет: потом, одеколоном и Эваном.

Как будто я его.

Как только я стала настолько чистой, насколько это возможно, я застегнула школьную рубашку и поправила форму. Руки трясутся, а бедра все еще неудержимо дрожат. Между ног у меня все болит и горячо, но я все равно как-то мучительно возбуждена.

Я игнорирую эти ощущения, напоминая себе, что это всего лишь секс, не более. Просто секс — и ничего больше.

Секс с человеком, который мне даже не очень нравится, с человеком, которого я больше не хочу видеть.

К тому времени, как я обернулась, Эван уже поправил брюки и стоял, глядя на меня, нервным жестом отводя рукой волосы с лица. Он колеблется, призрак слов шевелится на его губах, но я говорю первой.

— Мы закончили,