Зови меня перед смертью - Марина Сергеевна Комарова

Удалось вывернуться. Снова перекатился, чувствуя, как горячая кровь стекает по руке.

Враг снова поднялся, сделал вдох, словно ему не хватало воздуха.

— Кто ты? — прохрипел я вновь, уже понимая, что не услышу ответа.

Но вдруг?

Он рванулся в очередной раз.

Я оттолкнул скамью ногой, она врезалась ему в колени. Он пошатнулся. Я вскочил, ударил его кулаком в бок — рука столкнулась с чем-то неестественно твёрдым, словно там не плоть, а металл или камень. Как странно…

В следующий миг он схватил меня за горло. Хватка была железная.

Воздуха стало не хватать.

Я забился, ногтями царапая его запястье.

В глазах потемнело.

И тут он прошипел:

— Не сбежиш-ш-шь.

Голос был чужой. Без возраста. Ни мужской, ни женский. Он словно эхом звучал сразу в голове, отдавался от стен, бил тысячами металлических гонгов.

В этом голосе было что-то древнее, нечеловеческое, словно пыльные скрижали шептали о забытой беде.

У меня не оставалось сил, горло горело, грудь разрывало в судорожном поиске воздуха. Но инстинкт выживания оказался сильнее.

Я ударил его локтем в предплечье — никакой реакции. Попытался дотянуться пальцами до глаз, но под капюшоном был лишь холод и… пустота. Лишь легкое мерцание, будто звёздное небо скрывалось в складках черного капюшона.

Я обмяк, но в последнюю секунду смог выбросить ноги вперёд, резко упереться в его живот. Рывком оттолкнулся — и вместе мы рухнули на пол. И в ту же секунду он был снова на ногах.

Я перевернулся ухватил горсть соломы из угла — единственное, что нашёл. Взмах! От неожиданности лезвие выпало и звякнуло о пол.

Вот мой шанс!

Я кинулся и схватил оружие. Отбил ногой его удар, едва не сломавший мне рёбра.

Враг двигался как тень, беззвучно и молниеносно. Я едва поспевал отражать выпады. Клинок в моих руках был тяжёлым, плохо сбалансированным, совершенно непривычным. Но это было хоть что-то.

Он бросился на меня сумасшедшим вихрем. Я отступил, парировал, почувствовал, как клинок звенит от удара о нечто нереально плотное. Искры вспыхнули в темноте, осыпая нас, как звёздный дождь.

Между его движениями и моими ответными ударами было что-то странное: словно я бился не с человеком, а с самим мраком. Ткань плаща шипела, шуршала, скользила по полу, как змеиные тела. Каждый его выпад оставлял в воздухе серебристый след, который не сразу рассеивался.

Он нанес удар сверху, я отбил. Моя рука онемела от удара. Второй удар пришёлся в бок, я отлетел. Насколько это было возможно в камере.

Пыль и мелкие осколки осыпались с потолка.

Враг замер, наклонил голову вбок, будто прислушивался.

Я понял — он играет. Наслаждается каждым моментом.

Моим страхом. Моим изнеможением. Моими попытками сопротивляться, которые казались жалкими.

Но сдаваться нельзя.

Что-то стукнуло. Не в коридоре — дальше, но он дернулся. На мгновение качнулся назад, словно желая увидеть, нет ли у нас компании.

Я воспользовался моментом и вонзил клинок под капюшон.

Но лезвие ушло в пустоту, словно в густой дым. Там не было плоти. Не было тела.

Только бездонная чернота.

Из неё хлынула вязкая тьма, окутывая мои руки, плечи, грудь. Обожгла кожу диким холодом. С губ сорвался вскрик, кинжал выпал из ослабевших пальцев.

Он рассыпался на мгновение в дым и снова собрался в человеческий силуэт.

Я уже не знал, что передо мной: человек, дух или что-то куда более древнее.

— Ты можешь биться, — раздался голос уже в моей голове. — Но исход предрешен.

И в следующий миг он растворился.

В камере стало тихо.

Только лезвие на полу мерцало слабым светом, будто в нем осталась капля этой тьмы.

Я стоял посреди пыли и дыма, тяжело дыша, с дрожью в руках и стуком сердца, который гулко разносился по холодным каменным стенам.

А потом будто безумный вихрь ударил меня в живот с такой силой, что я спиной вынес двери. От боли перед глазами потемнело.

Раздался довольный шипящий смех.

Я оказался на полу, дышать практически не получалось. Он приблизился.

Мир сузился до одного лишь до его фигуры. Что там фигура… Тень в чёрном плаще, с занесённым надо мной клинком. Лезвие колыхнулось в воздухе, отражая мерцающий свет факела за решёткой. Я пытался вырваться, но хватка была стальной, будто меня держал каменный истукан.

Враг не спешил, словно смакуя момент. Медленно занес руку с кинжалом ещё выше, и я увидел на лезвии резные знаки, что будто перетекали друг в друга, меняя очертания. Удар был неизбежен.

— Прощайся с жизнью, Тан Янжан, — выдохнул он.

Но вдруг…

Что-то с диким свистом прорезало воздух.

Глухой треск, от которого захотелось закрыть уши руками. Я распахнул глаза, не веря увиденному.

Рука, что ещё недавно держала кинжал, была отсечена по плечо и уже лежала на полу. Вместо крови клубился вязкий чёрный дым, шипел и медленно полз по его боку.

Враг взвыл. Вой был жутким. Он заполнял уши, вибрировал внутри черепа, словно тысячи голодных голосов взывали из бездны.

Я смотрел на это, не в состоянии сделать даже вдох.

Прохладный ветерок коснулся моей щеки. Послышалось тихое шарканье.

Медленно-медленно я повернул голову в сторону входа.

* * *

Подвал лазарета давно погрузился в тишину. Густой полумрак висел между массивными каменными стенами, а масляные лампы на цепях потрескивали, отбрасывая блики на старые столы, куда перенесли двух демоноборцев из отряда Феникса, привезенных из пустыни Цилань.

В какой-то момент в воздухе будто что-то изменилось.

Он стал вязким, словно заполнился дымом, хотя огня не было. Откуда-то из-под пола проступил холод, ледяными пальцами пробежав по стенам. С потолка медленно закапала тёмная влага, будто сама тьма просачивалась в этот мир.

Тишину разрезал едва слышный шорох. Сначала лёгкий, совсем неслышный. Следом — отчётливее.

Под светом лампы у Кейсенга на шее вздулись тонкие чёрные вены, медленно зашевелились, словно живые змеи, скользя под кожей, тянущиеся к сердцу и голове.

Дамэнь дёрнулся, грудь его приподнялась в резком вдохе. Глаза распахнулись. Но в них не было зрачков — только мутная тьма, черная, безумная и непроглядная.

Кейсенг открыл глаза на долю секунды позже. Его взгляд напоминал провал без дна. Там полыхали холодные звёзды. Не звёзды даже — пустые бездушные огоньки.

Их губы расползлись в одинаковых жутких улыбках, словно только что оба узнали что-то невероятно веселое.

Суставы громко защелкали, когда они неторопливо приняли сидячее положение, будто проверяя, не отпадет ли в процессе какая-то часть тела. Движения были рваными, как у