В твоё доверие. По рукоять - Ди Темида

Дыхание давалось с трудом – хотелось взять в руки что-нибудь тяжелое и размозжить Норду голову. А после сесть, обнять себя за колени и завыть в голос.

– И какая я по счёту в твоём списке? В общем списке, я имею в виду.

На разгневанном лице Эммерсона, стоявшего непозволительно близко, отразилось… недоумение. Он приоткрыл рот, рассматривая меня, и подозрительно сузил глаза. Его крепкая грудь, обтянутая формой, почти касалась моей, вздымающейся в волнении. И то, как он кончиком языка упёрся в уголок своего рта, послало расшатанный разум в лёгкий коматоз.

Будь ты проклят, Эммерсон.

И будь проклята я, так опрометчиво зашедшая в бар. Успевшая впустить тебя в свою душу.

Я всё-таки закрылась. Сцепила руки перед собой в защитном жесте и, не обдумывая, как следует, слова, выпустила все бушевавшие эмоции наружу:

– С полигона я, наверняка, первая: там не так много девушек-снайперов. Призовое первое место. Может, мне что-то полагается за него? М? Например, взаимный оргазм? Или ты привык, чтобы его доставляли только тебе? – последние слова я почти прокричала… Замолчав, я быстро взяла себя в руки и дрожавшим голосом добавила: – Так, что насчёт списка?! Ещё немного и поставил бы галочку?

Выражение лица Норда можно было разложить в различные отрезки кинопленки, где кадры менялись со стремительной скоростью. В начале было непонимание, затем сосредоточенный, но сердитый анализ моих слов, а после… Чистейший гнев и осознание.

– Дай-ка угадаю, – он сложил руки на груди, копируя меня, и ядовито усмехнулся. Приложил указательный палец на середину губ, изображая мыслительный процесс. – Провела пару часов в Штабе и позволила залить себе уши всяким дерьмом обо мне. Я прав?

Его голос был обманчиво мягким, но в нём крылись нарастающие раскаты грома.

Я сердито фыркнула, не сводя с него глаз.

– Человек ответственен за создаваемый о себе образ. Люди могут нести что угодно, но делают это в первую очередь видя и анализируя твои поступки. Я не хочу быть… частью этих сплетен. И уж точно не буду одной из твоих сексуальных побед. Не к той решил обратиться, Эммерсон.

Как же тошно всё это мусолить…

– Вот как, – Норд округлил глаза и позволил себе злую, не предвещающую ничего хорошего, усмешку. – Просто ох-ре-не-ть можно. Смотрите-ка, чистую, без пороков Тихоню-снайпера задела грязная репутация командора?

Он горько рассмеялся вслух.

Затем, тут же изменившись в лице, схватил меня за плечи, отчего я тихо охнула, и припечатал к стене. Один из позвонков болезненно уперся в торчавший камень, но Норду, кажется, было всё равно. Или же он этого не заметил. Проигнорировал то, как я поморщилась.

Меня обжигающими обручами окутала исходившая от него ярость…

– Не хочешь быть частью сплетен, Гамильтон? Так, значит? Поэтому сама напрашиваешься в поездку со мной?

Я закусила губу, чуть увлажнившимися глазами исподлобья смотря в глаза Норду. Признавать его правоту не хотелось, но пришлось, особенно когда он тихо и угрожающе продолжил, всё ещё удерживая меня:

– Ты сама этого захотела. Если уж разбирать факты. Ты сама поехала со мной в Штаб. И если у тебя настолько мало мозгов, хоть я и считал иначе, что решила так бездумно поверить во все те слухи, которые носятся помойными мухами по Островам, валяй.

Он оставил мои плечи, но взгляд так же пригвождал: я тихо всхлипнула, опустив собственный. Эммерсон разделывал меня по кусочкам:

– Я сам лично порой охуеваю от того, что обо мне говорят. Например, как тебе такое, Гамильтон: командор Нордвуд Эммерсон самолично убивает слабых новобранцев по ночам в собственных постелях? В это дерьмо тоже веришь?

Он вонзал каждое слово в лицо ядовитыми иголками.

– Это всё… тебя не оправдывает, – я прошептала это, прикрыв глаза. Чтобы он не увидел скопившуюся там влагу.

Слабый аргумент… Очень слабый.

– Не оправдывает, блять? – рявкнул Норд в опасной близости от моего лица, но после тут же продолжил шёпотом, от которого веял арктический холод. – Я не оправдываюсь, Тихоня. Никогда. Запомни это, раз и навсегда. Я пытаюсь сейчас хоть что-то донести до твоей светлой, но, оказалось, такой глупой головы. Задам единственный вопрос, Грейс, и ты ответишь на него. Много ли ты встречала мужчин, готовых встать под дулом автомата, если его держит девка, с которой он собирается провести или провёл всего одну ночь?

Наотмашь.

Одним этим вопросом – по моей идиотской эмоциональности наотмашь.

Я яростно утёрла одинокую слезинку по щеке и обхватила себя руками. Словно чувствовала себя голой перед Нордом. Пытаясь совладать с дрожавшими губами, в сотый раз опустила в пол глаза.

Лишь бы не смотреть в тот холодный мрак, что был в его зрачках. Но Норд не позволил: поймав пальцами мой подбородок, повернул лицо к себе, вынуждая не отводить взгляда.

Ответ ведь ясен и понятен, нет смысла говорить его вслух. Лучше молча окончательно сгореть от стыда.

Но Эммерсон будет мучить меня до последнего.

– То-то же… – словно прочитав мои мысли, прошептал он, тоже еле сдерживая собственные порывы. – Окей, тогда так: ты сама встанешь под пулю, как минимум не доверяя человеку, который держит оружие?

Я вздрогнула, когда он медленно огладил кожу на моём подбородке:

– Нет… – просипела еле слышно, не успев ресницами остановить ещё одну слезу-предательницу.

Зачем я всё это затеяла? Начала этот… разбор полётов? Хочется, чтобы все закончилось. Хочется провалиться сквозь землю.

Но Норд и не думал пока замолкать. Урок должен быть усвоен полностью, судя по всему.

С тихим «блять», он ощутимо, но ласково надавил большим пальцем на скулу, резко стирая мокрую дорожку, будто та раздражала его, и продолжил своё наступление, распаляясь ещё больше:

– А как насчёт этого: ты будешь сходить с ума от беспокойства, зная, что мужчина, с которым просто потрахалась, поехал на спецзадание снайпером на Восточный остров?!

– Н-нет… – я закусила губы, выдавив свой ответ.

Уловив его, Норд выдержал паузу и хлопнул ладонью по стене рядом с моей головой. Я зябко повела плечами, с неприязнью ощутив привкус воспоминаний из отцовского дома, но тут же глубоко вздохнула, дав себе установку, что сейчас – другое, и мой бывший одногруппник, при всей своей массивности и отчасти непредсказуемости, не тот, кто причинит мне вред.

И, кажется, Норд заметил мою неоднозначную реакцию, причина которой ещё надолго останется для него тайной. Однако тихо выцеживая каждое слово так, чтобы оно всё-таки ударяло по мне, продолжил:

– Тогда, какого хрена ты складываешь друг с другом слагаемые, которые априори не могут быть в одном уравнении, Гамильтон?

Его ладонь с запекшейся кровью на пальцах безвольно сползла по