Интермеццо Лина - Рита Трофимова

дружелюбия. Однако Марта и сама вполне управлялась по дому, не желая соблюдать постельный режим, правда, быстро утомлялась и то и дело присаживалась отдохнуть. Несгибаемая, неугомонная мама Марта! Лине вдруг подумалось, что эта особенность есть в характере всех женщин Альтман, вот и Эла постоянно в делах, да и в голосе её нет-нет да проявляется жёсткость, хотя куда ей до мамы Марты. Неужели и Лина когда-нибудь станет такой⁈ Марта, видя, что дочери поладили, не скрывала искреннего удовольствия. Она налюбоваться не могла на своих любимых девочек — заботливую Элу и прилежную Лину.

Но всё же девочку мучили сомнения: а так ли искренна Эла? Лина была наблюдательна, от неё не ускользало, как меняется сестрица-мать наедине с собой, как говорит по телефону каким-то чужим раскрепощённым голосом, вплетая в речь жаргонные словечки. Случалось, девочка ловила её с сигаретой в руке. С сигаретой! Возможно ли такое⁈ А мама Марта молчала, не встревала, будто ничего не видела!

Изо дня в день Лина изводилась тоской, считала дни — так сильно ей хотелось поехать на дачу. Как ни странно, Эла тоже посматривала на календарь, планируя перед отъездом вернуться в «тот ностальгический уголок детства», а Лина замечала в Мартином взгляде нечто похожее на упрёк.

Спустя несколько дней мама почувствовала себя достаточно хорошо, и Эла заговорила о поездке в посёлок. Марта сердилась недолго. Заметив сияющий взгляд Лины и волнение Элы, она смирилась, отпустив своих девочек на все выходные. Да и пыл её заметно поубавился — продолжительная болезнь сильно её подкосила.

Сибаса решили оставить в московской квартире. Мальчик соскучился по домику и по хозяйке, так и тёрся у её ног. Да и маме будет не скучно с котом, ведь он известный проказник.

Лина с замиранием сердца ждала встречи с Филиппом, всю дорогу в электричке мечтала, думала. Обрадуется ли он? Так ли всё случится, как она себе представляет? Её внутренний голос настойчиво твердил: «Ну конечно, конечно обрадуется, ведь мы уже почти что целое лето друзья, настоящие друзья!» И тут же вторила другая мысль: «Только бы не выкинул чего этот неугомонный друг. Ведь сколько всего могло произойти за этот огромный срок».

Но все опасения Лины оказались напрасными. Жизнь в посёлке шла своим чередом. По приезде — а это было днём — она уговаривала себя не рваться к соседям, помогала Эле перебирать шкаф с вещами и всё поглядывала в окно в надежде увидеть хоть кого-нибудь из компании Фила. Но после обеда всё же не выдержала, побежала к Полянским. Тётя Марина радостно улыбалась и рассказывала о предстоящей игре, затеянной мальчишками. Женщина показывала атрибуты будущего квеста, среди которых были и загадочные свитки, и флаг с ацтекским орнаментом, так похожим на тату орла со спины рок-музыканта. «Светочка Розина сама рисовала эмблему», — говорила тётя Марина.

Филипп целыми днями пропадал у друзей. Вот уже неделю они готовились к игре, которую в ближайшие дни мечтали воплотить в жизнь. От предвкушения у Лины вспотели ладони, ей так хотелось поучаствовать, ну хоть кем-нибудь!

Вечером напротив дома Альтман собралась шумная тусовка. Лина притаилась за занавеской и ожидала появления Фила, а взгляд настойчиво тянулся к Юльке. Девчонка щеголяла в модных джинсах и новеньких кедах, как всегда деловая и крикливая. Бывшей подруги было настолько много, что у Лины поднялась волна негодования, а потому, отвлекаясь на Юлькины выкрутасы, она не сразу заприметила подошедших ребят — Филиппа и его друзей. От радости у девочки сердце заколотилось, она подпрыгнула и закружилась на месте, чуть не издав вопль ликования. Благо Элы не было рядом.

Компания остановилась прямо напротив окон. В их тесном кругу, в обнимку с Розиным, стояла девочка постарше, лет пятнадцати. Лина пригляделась: симпатичная, темноволосая, ростом чуть выше Фила, но ниже Пашки. Света Розина? Сестрёнка Серёги? Та самая?

Юлька и её подружки расположились на скамейке у ворот Альтман. Они как обычно веселились и галдели.

Лина, позабыв обо всём на свете, бросилась на улицу, пронеслась по лестнице вниз, мимо Элы… Кажется, сестрица-мать ей что-то прокричала вдогонку, да только Лина не расслышала, не обратила внимания, да и до этого ли было, всё потом, потом…

Выскочив за калитку, она остановилась и покосилась на девчонок. Те притихли и подозрительно уставились на неё, а Юлька нагло ухмыльнулась. Никто из них не поздоровался с Линой, наверное, бывшая подруга успела им напеть, насочинять с три короба… настроить против.

Филипп стоял спиной в метрах пяти от Лины и что-то оживлённо рассказывал. Пашка подыгрывал ему, смешно жестикулируя, а Света Розина заразительно смеялась, да чего уж там, вся компания взрывалась от хохота.

— Филипп! — Лина неуверенно окликнула парнишку и снова взглянула на девчонок. Те с любопытством смотрели на неё.

— Филипп! — чуть громче позвала она, но Фил и не думал оборачиваться. Не расслышал?

Под пристальным вниманием девчонок она почувствовала себя будто под дулами автоматов, только и ждущих команды выпустить очередь. Однако, собравшись с духом, шагнула вперёд. Теперь ведь было поздно отступать, хотя, что скрывать — струсила она, очень струсила. И что её дёрнуло выбежать?

Остановившись за спиной парнишки, она коснулась его плеча. Филипп обернулся, скользнув по ней рассеянным взглядом, и подмигнул.

— Привет, — смущённо улыбнулась она и заглянула в его смеющиеся глаза.

— А-а, здАрова! — протянул Филипп и, хлопнув её по плечу, тут же отвернулся к друзьям.

Не в силах сдвинуться с места, она стояла за спинами ребят и сгорала от стыда и унижения. Вроде бы и с ними, но, как сказал бы дядя Эдик: «в качестве аппендикса» — ненужного элемента.

— Вы только посмотрите, как она унижается перед ним, офигеть, — засмеялась Юлька, её злорадный смех заглушал девчоночьи голоса. Те дружно захохотали, заулюлюкали, прогоняя её с позором.

— Да насрать ему на тебя, дура! — не унималась бывшая подруга. — А ещё говорила, что Фил её лучший друг… вот идиотка…

Очнувшись, Лина бросилась бежать и скрылась за калиткой. Ноги внезапно ослабели и подкосились. Упав на колени, она содрогнулась от тошнотворных спазмов, вывернувших желудок наизнанку. Медленно поднявшись и дрожа от слабости и обиды, она побрела обратно в дом. А смех не стихал, гремел за спиной, словно хор скрипучих, несмазанных дверей. Ей даже показалось, что Фил смеётся вместе с ними. Фил… её Фил.

«Какая же я дура… неслась, чтобы увидеть… увидела… и Фил тоже хорош, почему он так со мной? Стыдно, наверное, стало перед мальчиками, разве