Неистовые. Из огня да в полымя - Алиса Перова

Жаркие руки меня обнимают, а у меня по всему телу пот градом… и нет больше сил скакать.

Я беспомощно трепыхаюсь в удушающих объятиях…

И просыпаюсь, вся мокрая и придушенная.

Льющийся в окно холодный лунный свет позволяет различить очертания комнаты и сопящую рядом Сашку. Её разметавшиеся рыжие кудри щекочут мне лицо, в рёбра упирается что-то твёрдое, а поверх двух тяжёлых одеял меня надёжно фиксирует Сашкина упитанная ножка.

Ой, мамочки, караул! Наверное, так же себя чувствует курица в кипящем бульоне. С немалым трудом мне удаётся скинуть с себя заботливую сестрёнку и выпутаться из жаркого кокона. Сашка матюкается себе под нос, но, так и не проснувшись, переворачивается на другой бок, а я сползаю на приятно прохладный пол, да так и остаюсь на нём сидеть. Рядом падает с кровати планшет — так вот, что таранило мои рёбра.

Немного остыв и отдышавшись, я поднимаюсь и плетусь в душ. Слабость дикая, зато уже ничего не болит, и температура спала.

Ещё слабая, но посвежевшая, я выхожу из ванной комнаты и слышу, как пиликает в телефоне входящее сообщение. Я даже не сомневаюсь, что оно от Генки.

«Я скучаю, мой Ангел».

Я тоже. Очень!

Прижимаю к груди телефон. Ну почему всё так? Это же несправедливо — расставаться с человеком, в котором я так сильно нуждаюсь! Как отпустить от себя любимого мужчину, рядом с которым я так остро чувствую жизнь?!

Глава 35

Полчетвёртого…

Меньше чем через два часа самолёт унесёт Генку в Париж. И целых два месяца я его не увижу! А может, и намного дольше. Что делать?.. А что я могу?

Торопливые шаги за дверью заставляют меня прислушаться. Я выглядываю из комнаты и с удивлением успеваю заметить спускающегося по лестнице Кирилла, да ещё и полностью одетого. Куда это он в такое время? Впрочем, я догадываюсь, но спешу за ним, чтобы удостовериться.

— Кир, а ты п-почему не спишь?

Он разглядывает меня и нахлобученное на моей голове полотенце с ещё большим удивлением. Понятно, что для водных процедур не самый подходящий час.

— Я в аэропорт. А ты-то чего не спишь?

Решение прилетает мгновенно, и я выпаливаю:

— П-подожди, я с тобой.

— Куда?.. У тебя же голова мокрая — заболеешь.

Уже заболела, но, кроме Сашки, об этом никто не знает.

— Кир, дай мне десять минут, ну, п-пожалуйста! — и, не дождавшись ответа, я мчусь в свою комнату.

Спустя пятнадцать минут я усаживаюсь рядом с Кириллом в прогретый салон и виновато улыбаюсь.

— Прости, я немного не уложилась п-по времени.

Он по-хозяйски запускает пальцы мне в волосы и удовлетворённо кивает.

— Главное, что высушилась как следует. Успеем, — и трогается с места.

— Ты же Генке ничего не г-говорил?

— Хм, Генке! — он усмехается о чём-то своём и качает головой. — Нет, не говорил, но… короче, Геныч не любит, когда его провожают женщины, в том числе и мамочка. Вот только не принимай на свой счёт, ладно?

«Ну… я-то всего несколько часов, как полноценная женщина… может, и прокатит?» — мысленно шучу, но Кириллу, конечно, не озвучиваю свои умозаключения и почти весь путь развлекаю его рассказом о Барселоне — он-то ещё не в курсе.

И резко замолкаю, как только замечаю впереди огни аэропорта. Генка ведь не станет на меня злиться?.. Но я всё равно очень волнуюсь.

Генка! Я нахожу его сразу… и прирастаю к полу.

Блондинку, повисшую у него на шее, я тоже узнаю сразу — это Сонечка. Так вот почему он не хотел, чтобы я его провожала.

— Пойдём, — хмуро командует Кир и тянет меня за руку.

Я отрицательно мотаю головой и упираюсь. Как… куда пойдём? Он разве не видит, что мне там нечего делать? Я ни за что не стану так унижаться.

— Выдохни, Стеш, — настаивает Кир, подталкивая меня вперёд. — Как бы смешно не звучало, но вот это совсем не то, о чём ты подумала.

Смешно?.. Мне совсем не смешно… мне хочется исчезнуть отсюда… совсем пропасть, чтобы не видеть, не знать, не чувствовать.

Я пячусь назад, но жёсткая рука сдавливает сзади мою шею, не позволяя сбежать.

— Стоять! — рявкает Кир. — Сделай лицо попроще и вперёд пошла. Выводы на месте делать будешь. Поняла?

Я настолько опешила от резкого преображения нашего хорошего, доброго и внимательного Кирилла, что даже не посмела ослушаться. И он немного смягчился:

— Я больше чем уверен, что Сонька здесь тоже сюрпризом, который Генычу поперёк глотки. Так что давай не станем добивать парня твоими поспешными выводами.

— Лучше добьём м-меня?

— Стеш, глаза разуй! — зло рычит Кир. — Что ты видишь?

Я вижу… вижу, как мой… как Генка обнимает блондинку одной рукой… гладит её по спине, по волосам… Я не вижу его лица. Но рядом смеётся Максим и тоже треплет Соньку по волосам. И что я должна понять? Что это дружеские объятия? С его бывшей девушкой?! Но это же бред какой-то!

Я снова дёргаюсь в попытке удрать, но Кирилл настороже.

— Хватит, Стефания. Ты, кажется, рвалась, чтобы его проводить, значит, будем провожать вместе. Всё, я сказал.

«Не буду!» — застревает у меня в горле, потому что Генка, выпустив блондинку с арбузами, оглядывается и находит глазами меня. И столько всего в этом взгляде — и радость, и укор, и искренняя нежность… и мучительная, отчаянная жажда.

— Это моя Стефания, — говорит он с нежностью и целует меня в губы. — Мой прекрасный и непослушный Ангел.

Я не спрашиваю, что здесь делает Арбузиха, а он не пытается ни в чём оправдаться. Я не могу произнести то, ради чего приехала, а он, найдя для меня столько нежных слов, тоже не говорит о любви. Я отняла его у друзей, но, кажется, никто не обижен. Кроме блондинки, конечно, но её я не замечаю. Я познакомилась, наконец, с чудесным щенком Винсентом, которому предстоит первое в жизни путешествие. «А это наш Винсент», — Генка так его и представил — НАШ.

Ведь всё это имеет значение, правда?

Я чувствую это каждой клеточкой и понимаю, почему Генка не хотел, чтобы я приезжала, — ему так же сложно сдерживать эмоции, как и мне.

Слёзы прорвались лишь в тот момент, когда Генкина широкая спина скрылась из виду.