Неистовые. Из огня да в полымя - Алиса Перова

Боже, что он творит!.. Его руки и губы будто созданы, чтобы ласкать меня. Внизу живота что-то щекочет, пульсирует, дергает… и ещё ниже — невозможно, невыносимо! Кажется, я умираю каждую секунду и снова жадно вдыхаю кислород, чтобы терпеть эту мучительную пытку… и не могу больше — отталкиваю, сопротивляюсь. Упаду сейчас и рассыплюсь горячим песком!..

Но Генка не позволяет, он встаёт и придерживает меня, и устраняет последнюю преграду к моему телу. А-ах, я даже не подозревала, что моя грудь настолько чувствительна…

Я извиваюсь и хнычу, сжимая ноги, снова отталкиваю, вырываюсь… и от невозможности сдерживать эмоции впиваюсь зубами в его ключицу. Он тихо шипит и гладит меня успокаивающе, и шепчет что-то ласковое.

Едва держась на ослабевших ногах, я прижимаюсь к повлажневшему, одуряюще пахнущему телу и упиваюсь его мощью и собственной властью — будто приручила сильного и опасного зверя. И схожу с ума только от одной мысли об этом… а в следующий миг отрываюсь от пола и взлетаю…

Меняются освещение и запахи, но это неважно — всё равно, куда несёт меня Генка, когда его взгляд так откровенно и бесстыдно ласкает, что под моей кожей разливается огонь и мои спелые персики набухают на глазах и просятся на язык.

Быть здесь — это так естественно и правильно… и головокружительно сладко, как вишнёвый ликёр… и очень нежно. И так восхитительно остро!

Я обвиваю Генкину мощную шею руками…

Беззащитная в своей наготе и защищённая в его сильных, надёжных руках.

Глава 33

Гладкая простыня приятно холодит разгорячённую кожу, а поверхность, на которую меня аккуратно опустил Генка, слегка пружинит.

— Это моя спальня, — виновато пояснил он, и я осмотрелась.

Никакой мебели — только рогатая вешалка в углу и… я ощупала своё ложе… надувной матрас? Это случится здесь?

А, впрочем, это перестало иметь значение, как только я обнаружила, что Генка снимает с себя брюки.

«Я должен показать тебе одно место…» — пронеслось в моей голове.

Да я только и жду это место! И если мои секретные места уже ничем не прикрыты, то у Генки…

О-ох! Ого-го! Вот это тычинка!

Я уставилась, как завороженная, не в силах отвести взгляд, а во мне одновременно проснулся скульптор, воодушевился художник и содрогнулась девственница.

— Ты так меня х-хочешь… — прозвучало, скорее, как утверждение, нежели вопрос, но Генка ответил:

— Как видишь, — он плотоядно улыбнулся, многозначительно стрельнув глазами на свой выдающийся агрегат, — уже из кожи вон вылез.

Никакой серьёзности. Я хихикнула, смутилась и невольно облизнула пересохшие губы, а Генка, вдруг резко посерьёзнев, шагнул ко мне. Весь такой огромный! Снизу это особенно впечатляет, и все мои познания физиологии просто бледнеют и тают перед таким колоритным наглядным пособием.

— Гена, я… у меня это в п-первый раз, — напоминаю на всякий случай, продолжая с восторгом и ужасом разглядывать всё это великолепие.

— У меня тоже… в первый, — признаётся он без тени улыбки и опускается коленями на матрас.

И что бы это значило из уст такого опытного парня? Первая девственница? А может… первая любовь? Ах, нет, не может (в голове тут же всплывает рассказ Наташки про Генкину трагическую любовь). Ненужные, несвоевременные воспоминания… особенно про Наташку. Уж она бы сейчас времени зря не теряла.

Да хрен ей! Пусть подъедает свои маслины.

Я провожу ладонями по Генкиной груди, плечам, рукам… позволяю меня обнять. Неуверенность снова отступает, потому что, когда он так близко, я ничего не боюсь. Приникаю ближе, обвивая руками, и с наслаждением вдыхаю его запах. Он пахнет силой, желанием, немного вишнёвым ликёром и моим Генкой. Моим любимым мужчиной… для которого мне хочется быть настоящей женщиной.

И я снова отдаюсь его рукам и губам, жадно впитываю ласку и дарю без остатка всё что могу… и под горячечный бессвязный шёпот захлёбываюсь эмоциями и хочу ещё больше… ещё и ещё! И когда кажется, что уже невозможно чувствовать ещё сильнее…

Боль внезапно ослепляет и выбивает слёзы.

Задыхаясь, я хватаю ртом воздух… и с силой отталкиваю эту адскую машину, выворачиваюсь и кричу:

— Нет, хватит! Хватит, не могу!

— Тихо, тихо, мой Ангел… всё, я не буду, чш-ш-ш…

Генка отстраняется и ласково гладит меня по волосам, по щеке, дует на влажную шею, а я вдруг перехватываю его совершенно ошалевший взгляд.

О, Господи, какая же я дурочка! И сейчас люблю его ещё сильнее, такого дикого и немного растерянного. Никому не отдам! Только мой, мой!.. Я обхватываю его за шею и притягиваю к себе, такого невозможно любимого. Целую, глажу, уговариваю.

— Прости… я могу, могу… пожалуйста, не останавливайся. Пожалуйста, Гена…

И снова в огонь, стиснув зубы и задыхаясь от боли и… от счастья — мой, только мой! Никому не отдам! Никогда!

На губах медленно тает вкус поцелуя, а в ушах, заглушая рваное дыхание, гулко отдаются частые непрерывные толчки… толчки моей крови… толчки наших сердец.

Мир перед глазами плывёт, раскачивается, вздрагивает… это мой мир, и я открываюсь ему навстречу и принимаю его полностью — с желанием, благодарностью и с неистовой любовью.

— Это совсем не маслины, — выдыхаю я, придавленная центнером обожаемого тела. Очень приятно придавленная, просто восхитительно.

Поэтому, когда Генка, только что жарко дышавший мне в шею, поднимает голову, я на всякий случай удерживаю его за мягкое место, которое у него ни разу не мягкое — за задницу, одним словом. Чтобы не вздумал сместиться.

— Какие маслины? — непонимающе рычит, как из берлоги, и моргает белёсыми ресницами.

— М-м… — я прикусываю нижнюю губу, сдерживая смех, и признаюсь придушенным голосом: — Знающие люди г-говорят, что секс, как маслины.

— Больше слушай всяких извращенцев. Лично я терпеть не могу маслины.

— Я тоже. П-поэтому и говорю, что у нас с тобой с-совсем не они.

— Н-да? А у нас с тобой… что? — и, обхватив меня своими огромными ручищами, Генка перекатывается на спину.

Теперь я сверху, и, хотя по-прежнему в плену обнимающих меня рук, дышится теперь намного легче.

— Может, у нас… — я задумываюсь лишь на секунды, и с меня мгновенно слетает игривость. — Может, г-горький мёд?

— А горький-то почему? — невсамделишно расстраивается Генка. — Это типа мы с тобой неправильные